— Нет, тетушка… Где ты сейчас?
— Я же говорила, дорогая, что какое-то время меня не будет в городе, потому что я уехала по делам в Лидс.
— Но ты не можешь быть сейчас в Лидсе! Ты должна лежать в могиле!
— Что?! — Тетушка прокашлялась и заверещала что-то о нынешнем невоспитанном поколении и деградации общества, а потом приплела ко всему Библию и беднягу Иисуса, намекая на свою страдальческую судьбу.
Габриэль вздохнула и отключила мобильник.
Больше всего ее сейчас утешала мысль о встрече с профессором Нортоном — добродушным пожилым человеком, с которым она связалась первым же делом, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию — так называемый «Великий Утренний Случай».
Мужчина лет шестидесяти с водруженными на выдающийся нос круглыми очками сидел в одном из «вечных» — как он их обзывал, — ресторанов. Такое нескромное название профессор давал только самым стабильным заведениям в Станвелле, чьи стены, меню и даже работники оставались неизменными, словно застыли во времени.
Несмотря на свою худобу и дряхлость мужчина был одет, так сказать, с иголочки: каждый день новая выглаженная рубашка и начищенные до блеска классические туфли с узкими носами. Также неизменно он зачесывал редкие белесые волосы назад и ежедневно облаивал неграмотную молодежь. И хоть эти привычки и выдавали в нем человека ушедших времен, в одном он, несомненно, превзошел всех стариков города, а может и всей Великобритании. Он слыл настоящим гением, мудрецом, эдаким «Гендальфом» современного мира, к которому обращались за советом как малые дети, так и люди старше его самого.
Когда-то, не так давно, профессор Нортон преподавал в Университете Центрального Ланкашира, в котором пыталась (надо сказать, неудачно) учиться Габриэль. Она была смышленой, очень талантливой — как говорил профессор, — но, к сожалению, ей не хватало задора и усердия. Так они познакомились и стали хорошими друзьями, вопреки разницы в возрасте.
Мужчина помахал девушке костлявой рукой, когда та спешно ворвалась сквозь стеклянные двери с непривычным огнем в глазах, которого ей так недоставало в студенческие годы.
Первой фразой, сорвавшейся с её губ, было не «Здравствуйте! Как жизнь?» и даже не «Позвольте мне спросить…». То был беспардонный вопрос, в котором выражалась вся суть нашей героини:
— Профессор, вы ведь — это вы?
Старик кивнул:
— И тебе утречка!
— Вы не замечали ничего странного сегодня?
Тот нахмурился и придвинул в сторону усевшейся напротив девушки книжку меню. Габриэль не отреагировала.
— Странного?
— Да.
— Хм-м… — протянул мужчина с видом человека, решающего сложное уравнение. — Когда ты мне позвонила и попросила обсудить «нечто немыслимое», я посчитал, что ты имеешь ввиду инопланетян…
— Инопланетяне? Что? Нет! — воскликнула та, в недовольстве вцепившись в меню.
— Теперь я еще больше недоумеваю. А я не люблю недоумевать. Это портит мою репутацию.
Мужчина почесал короткую седую бородку и подозрительно сузил зрачки карих глаз.
— Я, человек науки, на полном серьезе заявляю об инопланетных существах, а ты даже бровью не повела. Какую же странность обнаружила ты? Да что вообще может быть страннее инопланетян?
Габриэль вздохнула большую порцию воздуха и рассказала о ВУС, которая изменила ее жизнь не совсем понятно в какую сторону.
Профессор удивлённо присвистнул:
— Хочешь сказать, что мир сегодня изменился, но об этом знаешь только ты?
— Да, именно так!
— Как забавно! — хмыкнул он.
— Что забавного? Тетушка Мэй восстала из мертвых! Это же зомби-апокалипсис!
— Нет, нет, дорогая, я имею ввиду, что весьма забавное совпадение…
— А?
— Инопланетяне!
— Инопланетяне?!
— Да, маленькие зелёные человечки с большими глазами и антенками на голове!
— Причем здесь инопланетяне? Почему все говорят… — Габриэль запнулась. Ком осознания медленно наматывал круги в ее рассудке, все увеличиваясь и увеличиваясь до тех пор, пока его не заполнил. — Стоп… Что? Инопланетяне?! — испугалась она.
— А забавно то, что изменение мира и прилет инопланетян оба случились сегодня. Случайность ли? — протянул профессор, уставившись на тихие окрестности Станвелла, расстилающиеся под неказистым полуденным небом.
— И что мне делать?
— Секундочку. — Со вздохом засидевшегося на одном месте, неспеша, старик поднялся из-за стола и размеренно зашагал в сторону барной стойки. Он пошушукался с барменом, и тот с почтением на лице защелкал пультом в направлении маленького экрана под потолком.