— Нет, в этот раз чистая правда, — возразила жена. — Сам послушай, Тимофей откопал целый чугунный горшок серебра! — взахлеб говорила Прасковья.
— Постой, не части так, расскажи подробно, — остановил Прокофий жену. — Большой горшок-то?
— Да обыкновенный горшок, такой, в каком мы кашу в печке томим, чуть сколотый в одном крае оказался, закрыт он был сверху чугунной сковородой и завернут в рогожку, — подробно начала рассказывать жена. — В горшке оказалось много серебряных монет, темные, правда, они были, но это точно серебро.
— Откуда известно, что это серебро? — с сомнением спросил Прокофий. — Поди, деньги-то медные.
— Да что ты! Неужто народ серебро от меди не отличит! — воскликнула Прасковья. И принялась рассказывать дальше. — Медь все равно красноватая, а эти монетки из горшка сверкают, если их потереть.
— А как он их нашел? — жадно спросил Прокофий жену. — Толком сказывай.
— Сосед наш амбар свой перестраивал, — стала говорить жена. — Совсем он у него худой стал, зимой даже крыша от снега провалилась, вот под нижним бревном и откопал нечаянно этот чугунок.
— Зачем же он всем рассказал об этом? — пожалел Прокофий. — Не надо было трезвонить ему на всю улицу, а то теперь поди докажи, что это твой котелок. — По нему было заметно, что эта мысль озаботила его и не дает ему покоя.
— Так по-другому нельзя было, он ведь не один разбирал амбар, ему мужики помогали, — объяснила Прасковья. — Выхода, видно, не было, другие-то этот чугунок тоже увидали.
— Понятно, жалко, что это не удалось сокрыть в тайне, — посетовал Прокофий. — Сейчас все равно его помотают, без урядника тут никак не обойтись. А много там серебра-то в чугунке? — уточнил он.
— Поболе половины будет, сказывали бабы, — охотно отвечала Прасковья. — Еще они толковали, что сосед наш от радости чуть не рехнулся, сначала-то крестился, а потом вдруг в пляс пошел.
— Да все ты глупости какие-то городишь — в пляс пустился, тьфу, — сплюнул Прокофий.
— Как же тут не обрадоваться-то? Такая удача мужику привалила! — с завистью сказала жена.
Пока они говорили, ужин почти остыл. Прокофий без удовольствия дохлебал холодные щи и вышел из-за стола.
После ужина он занялся неотложными домашними делами. Основное строительство дома было, конечно, закончено, но у хорошего хозяина всегда найдется, что нужно доделать, как правило, это всякие мелочи. Благо зима и весна уже закончились, и в свои права вступило лето, надо было успевать. Прокофий и Прасковья только одну зиму перезимовали в своем новом доме, и надо было обязательно утеплить чердак слоем земли. Обычно этот слой насыпали по высоте до четверти сажени, а с прошлой осени они это не успели сделать, потому что торопились закончить строительство.
Прокофий таскал землю на чердак молча, а сам все время в мыслях возвращался к рассказу жены.
«Вот ведь как другим-то везет! — думал он про себя. — Целый чугунок серебра! Откуда оно там оказалось? Поди, его дед или даже прадед его там закопал. Амбар-то у него старый очень, давно стоял. А дед откуда серебро это взял? Слышал я про них, жила эта семья всегда справно, но не так, чтобы серебро чугунками мерять! А может, нашли где-то?»
И тут Прокофий вспомнил про дедов рассказ о кладе. Он даже внезапно остановился с ведром земли в руках на лестнице и хлопнул себя ладонью по лбу.
«А ведь дед-то мне тоже что-то про клад говорил! А я, дурень, позабыл все!»
С этого момента история, рассказанная несколько лет назад дедом Анисимом, превратилась из детской страшной сказки в настоящий рассказ о существующем кладе. В ушах Прокофия звучал голос деда: «А вдруг тебе повезет?! А вдруг ты найдешь этот клад! Клад… клад… клад…»
С этой минуты Прокофий мог думать только об этом, ему не терпелось отправиться в пещеру самому, и посмотреть, а вдруг там так и стоит сундук с кладом, чем черт не шутит. По размышлению, сподручнее всего это можно сделать в выходной день, в воскресенье. Тем более, впереди Троица — большой праздник. Сейчас середина недели, скоро начнутся летние Святки, и Прасковья, как и все вокруг, собиралась на зеленые Святки украшать дом свежими березовыми ветками, и пойти их освящать в церковь вместе с другими бабами. Прокофий решил, что веток он заготовит заранее, жену отправит в церковь, а сам сходит к пещере, и посмотрит там, что и как.
Это была единственная пещера в округе, и она пользовалась дурной славой. Говорили, что когда-то давно она служила прибежищем для разбойников, но самое плохое, что пугало людей, из нее иногда не возвращались те путники, которые туда случайно туда забредали. Причины этого никто не знал, от этого становилось еще тревожнее, рассказывали разное: кто-то заблудился и не смог найти выход, хотя ход в пещеру был всего один, а кто-то говорил, что в пещере бывает особый синий туман, который поглощает человека бесследно. Народ обходил ее, по возможности, стороной, поэтому вокруг нее всегда было пустынно, и Прокофия не должны были увидеть.