— С добром или худом пожаловал? — тут же раздался неожиданно молодой голос хозяйки. Сначала Прокофий ее даже и не увидал, пока она не вышла из-за деревянной перегородки, которая отделяла маленькую кухоньку-закуток. — Смотрю в окно — кто-то прямехонько ко мне направляется.
— Как сама рассудишь, так и будет, — ответил Прокофий, остановившись у входа. Он неуверенно мял в руках свой картуз и искал глазами иконы, чтобы перекреститься. Был он в доме Серафимы первый раз, но быстро нашел глазами в правом дальнем углу несколько икон, и неторопливо осенил себя крестным знамением. — Я к тебе за помощью пришел.
— А ко мне просто так и не ходют, — ответила хозяйка и внимательно посмотрела на гостя. — Проходи в избу и садись, в ногах правды нет. Присаживайся на лавку, подожди маленько, мне надо одно свое дело закончить, а ты подожди пока.
Лавка стояла сразу же у входной двери, туда гость и уселся. Серафима зашла за перегородку, и забренчала там своими горшками, а Прокофий с интересом оглянулся.
Сам приземистый деревянный дом знахарки, уже частично вросший в землю, это Прокофий заметил, когда подходил к подворью, стоял немного на отшибе, как бы подальше от людских глаз. В доме была одна комната, довольно большая по размеру. Все помещение делилось на несколько частей, также как в других крестьянских домах, в которых бывал мастеровой.
Гость оказался как раз напротив печного угла, который считался в доме грязным местом, и отделялся от основного пространства комнаты перегородкой с занавеской. Занавеску хозяйка за собой задвинула, когда юркнула туда.
Справа от входа располагался женский угол — бабий кут или середа. Мужчины туда обычно не заходили, поэтому Прокофий сразу же сам отвел глаза от этого места. Он успел только заметить стол, на котором лежало белье, приготовленное, видимо, к глажке или штопке. Мужской угол в избе располагался у очага.
Особое внимание в доме Серафимы было уделено красному углу. Ее дом, как и все вокруг крестьянские дома, строился с учетом сторон горизонта, красный угол, как и положено, был на востоке, в самом дальнем и хорошо освещенном месте. Там Прокофий более внимательно рассмотрел иконостас, который он при входе искал глазами. Иконы стояли на специальной полочке в строгом порядке. Гость еще раз мысленно поклонился главным иконам — Богородице и Спасителю. Весь красный угол хозяйка украсила вышитыми полотенцами. Также в нем, как у всех, был поставлен стол, который назывался большим, и к нему вдоль стены был приставлен еще один стол, который назывался прямым. Вдоль столов виднелись лавки. Прокофий знал, что если в доме живет большая семья, и она не умещалась за двумя столами, то приставлялся еще дополнительный стол, который назывался кривым.
Прокофий с интересом оглядывал жилище Серафимы. Сам он был из семьи староверов, правда, жизнь в миру сделала их уже не такими строгими к жизненному укладу. Знахарка же была из семьи обычных крестьян, и придерживалась их правил в обустройстве жизни, и правила эти были менее строгими, чем у староверов.
Стены избы украшали расшитые белые полотенца, которые висели повсюду. На единственной кровати были видны подзоры, кружевные оборки. Пол избы был сделан из широких цельных плах — бревен, разрубленных пополам, с тщательно отесанной одной плоской стороной. Плахи были уложены от двери к противоположной стороне избы, так изба казалась значительно больше. Пол, как и положено, наверняка настилали на четыре венца выше земли, для того чтобы сделать подвал.
Прокофий видел, что все в доме было сделано своими руками: столы, лавки, скамейки, табуретки-стольцы, сундуки, посуда — миски, ложки, ковши, туеса. Видать Серафима была хорошей хозяйкой, все было выскоблено добела и содержалось в идеальной чистоте. Прокофий знал, каких это стоило трудов от своей жены. В нескольких местах избы были закреплены пучки лучины, которые вставили в кованые светцы. Дожидаясь хозяйку, гость окончательно освоился и приготовился к серьезному разговору:
— Ну что, заждался, поди? — спросила хозяйка, неожиданно выйдя из — за перегородки. — Готовила снадобье одно, когда ты пришел, его нельзя оставлять на полпути, надо было обязательно доварить, а то проку не будет.
Видел Прокофий знахарку первый раз, хотя слышал он о ней, конечно, много. Она была невысокого роста, еще не в пожилом возрасте, но чувствовалось, что еще несколько лет, и она достигнет того порога, когда приходит старость. Но, не смотря на свой возраст, она была подвижна и деятельна. Видно, что Серафима еще не утратила интереса к людям и к жизни, и ее глаза все еще по-молодому смотрели на этот мир. Одета она была как большинство женщин в поселке: нательная рубаха, сарафан, кофта и фартук. Считалось, что женщина должна обязательно носить не менее трех слоев одежды, это служило для нее оберегом.