— Он же у нас в поселке больше двадцати лет уже живет, — всплеснула руками Серафима. — И никто никогда не жаловался на него. Да он таракана не задавит, пожалеет. И что он сам говорит?
— Говорить-то он ничего не говорит, только кивает и плачет, а руки-то у него в крови были, — значительно сказал Степан Григорьевич. — Отправлю его в уездный город, пусть там с ним разбираются.
— Так он здесь, у вас? Я хочу на него посмотреть, — решительно произнесла Серафима. — Я вам сразу скажу — он это или нет.
— Не положено вообще-то, — нехотя произнес Степан Григорьевич. — Ну да ладно, покажу его вам.
Они спустились в подвал здания, там, в закрытой каморке и сидел божий человек Тимоша.
При одном взгляде на него, к сердцу сразу подкатывала жалость. Одетый в старые рваные штаны, в грязную рубаху и, несмотря на жару, в овчиный тулуп. Тимофей сидел в углу на корточках, раскачивался из стороны в сторону и тихонько скулил.
Серафима Митрофановна сделала несколько шагов к нему и ласково сказала:
— Тимошенька, ты меня слышишь?
Тимоша перестал раскачиваться, поднял голову, и долго смотрел в глаза Серафиме. Взгляд у него на удивление был совсем не безумный. Вдруг он ясно произнес:
— Кровь! Всюду кровь!
— Тимоша, ты про Дуню? Что ты видел? — стала настойчиво спрашивать его Серафима.
— Это ты убил Евдокию? Где нож? — тут же вклинился в разговор урядник.
— Нет, нет, — отчаянно замотал головой Тимоша. — Тимоша нет… Тимоша нет… Тимоша нет… — Повторял он. Больше от него Серафима с урядником добиться ничего не смогли.
Серафима Митрофановна и Степан Григорьевич вернулись в кабинет.
— Не он это, Степан Григорьевич, не он, — твердила Серафима. — Настоящего убийцу надо искать.
— Отправлю его в уездный участок, пусть там следователь с ним разбирается, — твердил свое Степан Григорьевич. — Извините, Серафима Митрофановна, не могу я его просто так отпустить. Нашли его ря-дом с телом, руки в крови, даже не просите, — замотал головой урядник.
Серафиме так и не удалось убедить Степана Григорьевича отпустить Тимошу, и она, расстроенная, вышла из полицейского участка и побрела домой.
Незаметно прошло несколько дней. Серафима Митрофановна еще раз ходила домой к Прокофию, но так и не застала его. Жена Прокофия сказала, что он не возвращался в поселок, а сразу же прииска уехал к своему брату в Кыштым. В этом не было ничего удивительного, у брата Прокофия случилась какая-то неприятность в семье, и даже заводское начальство пошло Прокофию навстречу и отпустило его на несколько дней.
Первое волнение из-за убийства в поселке постепенно сходило на нет. Сначала, конечно, все боялись даже вечерами выходить за околицу, а уж чтобы по ночам бродить где-то — об этом даже речи не было. Но постепенно все стало успокаиваться.
Тимошу, кстати, тоже выпустили через несколько дней. Его сначала под стражей двух десятских отправили в уездный город, там дело вел городской следователь. После медицинского освидетельствования Тимошу признали умственно неполноценным, и, поскольку ножа при нем и около тела не нашли, решили, что он ни при чем. Его уже хотели даже отправить в городскую больницу для слабых умом, но за Тимошей неожиданно приехал батюшка поселковой церкви. Это был, пожалуй, единственный человек, к которому Тимоша испытывал безграничное доверие. Батюшка и забрал несчастного. Так Тимоша снова оказался в поселке.
Поначалу местные жители встретили Тимошу настороженно, но постепенно все успокоились. Официальное следствие решило, что Евдокию убили какие-то лихие заезжие люди, на которых она случайно наткнулась в лесу.
Жизнь в поселке потекла своим чередом, но все-таки что-то нарушилось в жизни людей, сдвинулось со своей оси. Слухи в провинции всегда ходят и ходили, кумушки обожают перемывать всем косточки, да и некоторые мужики этого дела совсем не чураются. После неожиданного для всех убийства Дуняши сначала весь люд опешил, а затем как-то притих. Если что-то и обсуждали, то тихо, внутри семей, в крайнем случае, между родственниками. Семьи были, по обычаю, большими, да и родственниками Бог не обидел.
Мнения среди мужиков поселка разделились. Некоторые из них, которые несильно задумывались о произошедшем, сразу же согласились с тем, что местного дурачка арестовали за дело. Но большая часть мужского сословия склонялась к мысли о том, что, скорее всего, в убийстве замешан кто-то другой, а не Тимоша, и этого кого-то надо искать. Это была наиболее здравомыслящая часть среди населения поселка. Но были и такие, которые не торопились выдвигать окончательное обвинение, и не спешили высказывать свои догадки вслух. Этого мнения придерживался и муж Серафимы Митрофановны.