— Вы сами-то где с утра были, голубушки? — не отступала Таисья Кирилловна от Сабиры и Кати.
— Ну, так, погуляли, к Вале зашли, — неопределенно ответила внучка. — Погода хорошая, а нам скоро уезжать, хотелось еще раз по всем местам пройтись.
— Вы поосторожнее бродите, — вдруг забеспокоился дедушка Кати. — Слышали, ведь, что произошло.
— Слышали, — опустила глаза Катя.
— Так никого и не нашли, кто это сделал, — прошептала Сабира.
— Найдут, — уверенно сказал Василий Константинович.
За столом повисла тишина. Дедушка Василий закончил обед первым.
— Спасибо, Тася, — сказал он, вставая, — пойду я до баньки сено уберу. Оно уже подсохло, наверно.
— Бабушка, нам надо с тобой поговорить, — сразу же, как только из горницы вышел Василий Константинович, заговорила Катя. Сабира тоже выжидающе посмотрела на Таисью Кирилловну.
— Сейчас не время, девоньки, — чуть раздраженно произнесла та. — Вечером поговорим.
С этими словами Таисья Кирилловна тоже вышла из-за стола и пошла во двор.
Разговор между ними, и правда, состоялся вечером. Василий Кириллович собрал все сено, потом напарился в бане и завалился спать на сеновал после легкого ужина.
Таисья Кирилловна, ее внучка и Сабира, как всегда, вечером, собрались за столом. На нем попыхивал горячий самовар, и вкусно пахло свежими калачами. Катя и Сабира приготовились к серьезному разговору, однако, не отказывали себе в удовольствии между делом уминать свежие, только из печки, калачи и другую стряпню.
Как ни странно, разговор начала Таисья Кирилловна.
— Ну что, девоньки, вижу я, вопросы у вас ко мне накопились, — усмехнулась она. — Только давайте сделаем так: я вам сначала кое-что расскажу, а потом вы уже поспрашиваете меня. Согласны?
Подруги молча кивнули.
— Помню я те два убийства, — начала разговор Катина бабушка. — Я тогда совсем маленькой была, лет пять, наверно, мне было. Помню, как моя бабушка, Серафима ее звали, как-то прибежала за мной на улицу, я как раз с мальчишками в городки играла. Прибежала она, вся взволнованная, платок на бок сбит, дышит тяжело. Я поэтому и запомнила тот момент, ведь бабка моя всегда все делала не торопясь, в одежде была опрятна и аккуратна. А тут — подбежала ко мне, схватила за руку, и в дом потащила. Я, естественно, в слезы — еще бы, игру прервали, а я как раз выигрывать начала.
Таисья Кирилловна замолчала, она с улыбкой смотрела вдаль, заново переживая события своего детства. Катя и Сабира с интересом слушали.
— Еще помню, что после этого случая к бабке стала реже ходить, и на улицу вечером меня перестали отпускать.
— А бабушка ваша тоже… ну, гадала хорошо? — деликатно задала вопрос Сабира, когда Таисья Кирилловна снова ненадолго замолчала.
— Да, моя бабка Серафима сильнее меня была, ей было многое открыто. Так вот, еще я помню, говорили, что арестовали нашего поселкового парня за убийство. Вы, поди, сегодня в архив бегали? — проницательно посмотрела на внучку и ее подругу бабушка Тася.
— Ага, — не стала скрывать Катя. — Мы там газету нашли, «Каслинские ведомости», там есть две заметки про те два убийства, но в самих заметках ничего интересного нет.
— Моя бабка Серафима очень переживала, когда узнала, что этого парня арестовали, а потом как-то все успокоилось, и дальше жизнь пошла своим чередом. Потом, через несколько лет, когда я замуж выходила, и переехала в наш дом, был у меня с бабкой моей серьезный разговор.
— Какой разговор? — сразу же спросила Сабира.
— Как-то вечером позвала она меня к себе в дом, так же, как мы сейчас с вами, посадила за стол, и наказала мне строго-настрого вот что. В доме бабки на чердаке в нише лежат четки и нож. Они должны всегда там оставаться. Бабка сказала мне, что четки запечатывают нож, и нож нельзя взять оттуда без четок. Я должна была проверять и следить, чтобы все оставалось в том же положении. Если бы возникла необходимость продать дом, я должна была забрать четки и нож, и перепрятать их с теми же условиями. Бабушка Серафима особенно настаивала на том, чтобы ни в коем случае не пропал нож.
— Почему именно нож? — выдохнула Катя.
— Бабушка говорила, что если нож пропадет, убийства возобновятся, но нож нельзя взять без четок.
— Но ведь четки может забрать кто угодно? — спросила Сабира.
— Нет, прятала и заговаривала все женщина, и забрать четки может только женщина, — пояснила бабушка Тася.
— А как нож связан с убийствами? — спросила Катя.
— Я не знаю, девоньки. Знаю только, что сказала моя бабушка, этим ножом уже совершено много убийств, и чтобы они не продолжались, он должен быть спрятан.