В пути Фрея бодрствовала, изредка проваливаясь в короткий, беспокойный сон. Иногда она открывала рюкзак и разглядывала камеру, кассету с пленкой и компас, но больше смотрела в окно на бескрайние просторы Сахары и на дорожные указатели, которые отсчитывали расстояние сначала до Фарафры, затем до Бахарии и, наконец, до Каира.
И вот путешествие закончилось.
— Мидан-Тахрир, — повторил водитель.
— Телефон, — сказала Фрея, изображая, как подносит к уху трубку. — Мне нужно позвонить.
Он непонимающе наморщил лоб, потом улыбнулся и указал на желто-зеленую кабинку таксофона в двадцати метрах поодаль.
— «Менател», — объяснил водитель, пошарил в бардачке и выудил карточку оплаты, которую вручил Фрее, отмахиваясь от предложенных денег. Она его поблагодарила — за карточку и зато, что подвез, и, закинув на спину рюкзак, спрыгнула на тротуар. Водитель проводил ее очередным выкриком: — Буус Вилис! Амаль Шварснегар! — и покатил прочь.
Несколько секунд Фрея стояла на месте, приходя в себя и осваиваясь на местности: кольцевой поток машин, муравьиные вереницы пешеходов, обшарпанные высотки, увенчанные гигантскими щитами с рекламой «Кока-Колы», «Санио», «Вестерн-Юниона» и прочих. В кабине медленно тащившегося бензовоза Фрея чувствовала себя увереннее, а теперь оказалась вся на виду, будто улитка, которую вытащили из раковины. Таксист в ближнем потоке разговаривал по сотовому и, казалось, таращился прямо на нее, как и старушка, разложившая на перевернутом коробе свой нехитрый товар — зажигалки. Фрея пригнула голову и поспешила к таксофону. Там она нащупала в кармане визитку, которую дала ей Молли Кирнан при первой встрече, вставила карточку оплаты, выбрала на дисплее опцию «английский язык» и, прижав трубку плечом, стала набирать номер сотового Молли. После нескольких секунд тишины раздалось тихое «динь» и, к разочарованию Фреи, голос автоответчика: «Здравствуйте, это Молли Кирнан. В данный момент я не могу вам ответить. Оставьте сообщение, и я свяжусь с вами при первой возможности».
— Молли, это Фрея, — настойчивым, твердым тоном заговорила девушка, чуть только прозвучал сигнал. — Звоню с улицы. Тут такое… мне нужна ваша помощь.
Кто-то пытался… по-моему, Алекс убили. Они… Кто-то вчера приходил к ней в дом с сумкой… там была фотокамера… он сказал, что нашел их в пустыне…
Фрея осеклась, сообразив, что несет околесицу. Сообщение нужно было обдумать заранее. Лучше всего говорить кратко, а потом объясниться с глазу на глаз.
— Я в Каире, — продолжила она. — Мне очень нужно с вами встретиться. Я стою на… — Фрея снова запнулась, пытаясь вспомнить слова водителя. — На Мидан-как-то-там. Тут огромная площадь… — Она завертела головой в поисках ориентиров. — Рядом со мной отель «Хилтон», потом какое-то фастфуд-кафе под названием «Хардис», и… и…
На противоположной стороне улицы огромное здание за оградой и пыльной живой изгородью являло собой очередной образец оттоманской архитектуры — куда ни глянь, арочные окна, резные деревянные панели и узорчатые карнизы, а по фасаду верхнего этажа шла синяя надпись: «Американский университет Каира».
«Погодите-ка, разве не здесь?..»
Фрея снова залезла в карман, помычала в трубку, извинилась за задержку и вытащила визитку, которую Флин Броди вручил ей перед отъездом. На карточке значилось: «Профессор Ф. Броди, Американский университет Каира».
— Я напротив Американского университета, — произнесла Фрея вполне уверенным тоном. — Сейчас попробую разыскать Флина Броди. Если его там нет, пойду прямиком в посольство. Кажется, за мной следят. Мне нужно…
Связь оборвалась. Дисплей телефона сообщил, что деньги на счету кончились. Фрея выругалась, повесила трубку и снова шагнула на тротуар. Кругом сновали прохожие; подозрительный таксист уже укатил прочь, а старушка с зажигалками продолжала упорно смотреть в ее сторону. На миг Фрея задумалась — а не лучше ли пойти прямиком в посольство, поискать официального покровительства? Однако как только она подумала, что придется иметь дело с толпой скучающих бюрократов да еще пересказывать заново все, что с ней случилось, это желание улетучилось. Больше всего ей сейчас нужно знакомое лицо, тот, кому можно довериться, кто принял бы ее слова всерьез. Правда, они с Броди были едва знакомы и общались всего несколько минут, зато он дружил с Алекс, а Фрее и того хватало. Посольство подождет. Флин Броди придумает, чем ей помочь. Он подскажет, что делать.
Фрея похлопала по рюкзаку и взглянула на торговку зажигалками (та все таращилась, посверкивая золотыми зубами на солнце), потом, заметив просвет в транспортном потоке, перебежала через улицу и направилась вдоль ограды к зданию университета, выискивая главный вход.
Аппаратура для прослушивания и наблюдения в посольстве США была весьма на уровне, персонал при ней — тоже; однако Сай Энглтон счел неуместным прибегать к ее помощи, так как официально он возглавлял отдел связи с общественностью. Могли возникнуть вопросы. Он, конечно, мог использовать знакомства, тайком раздобыть нужные санкции, но сейчас проще было действовать по старинке. Да и не хотелось раньше времени признавать себя проигравшим.
Поэтому Энглтон организовал свою собственную лабораторию прослушивания, причем вне территории посольства, в номере под самой крышей темно-рыжей коробки отеля «Семирамида». Оборудование, конечно, не самое сверхсовременное, вроде того, что стояло в посольстве, а миссис Малуф, которая по будням следила за его работой, была не более чем грамотным сотрудником. Впрочем, и этого хватало: Энглтон мог слушать телефонные разговоры, взламывать голосовую и электронную почту (в силу своей деятельности он имел доступ к все-возможным кодам и паролям) и тем самым получать представление о том, кто что кому сказал и как эти люди связаны между собой. Конечно, кое-что от него ускользало через те каналы, о которых он пока не знал, но на данный момент он довольствовался и малым. Крупица к крупице…
В тот день Энглтон приехал на такси (он всегда брал такси, даже если идти было пять минут), прошел главное фойе отеля и задержался у буфета первого этажа, где купил два эклера и нечто вроде меренги-переростка с засахаренной лимонной долькой, после чего направился к лифтам.
Энглтон неспроста выбрал этот отель: его облюбовали американские туристы. Туда можно было заходить, не привлекая внимания, — главным образом из-за элитных «ночных бабочек», которые собирались там в поисках клиентов. Любая слежка (едва ли до нее дойдет, хотя осторожность не помешает) решит, что Энглтон отправился развлекаться. Правда, ради этого миссис Малуф приходилось одеваться (или раздеваться, по ее словам) иначе, что ей совсем не нравилось, но за те деньги, которые он платил, она была готова потерпеть.
Прибыл лифт и слегка вздрогнул под его весом. Энглтон нажал кнопку двадцать седьмого этажа, после чего попятился, пропуская ватагу старушек в одинаковых красных футболках, которые останавливались чуть не на каждом этаже.
— Простите, мы вас задерживаем, — извинилась одна со стойким техасским акцентом, когда двери в очередной раз закрылись.
— Чем дольше, тем лучше, — ответил Энглтон, приветливо улыбаясь. — В компании столь очаровательных дам время летит незаметно.
Старушки польщенно заквохтали, и остаток пути Энглтон болтал с ними, шутил, балагурил, положившись на обаяние американского Юга, задним умом переваривая утренний поход в здание, где работала Молли Кирнан.
Это детище модернизма — сплошь сталь и темное стекло — находилось в Новом Маади, посреди огороженного, охраняемого участка у истоков улицы Ахмеда Камеля. За ним простиралась пыльная каменистая пустошь. Энглтон договорился о встрече с директором, присочинив, будто его только-только назначили руководить отделом связей с общественностью в посольстве, и потому он предлагает объединить усилия для наиболее полного использования потенциала Агентства международного развития, интегрирования их деятельности, установления взаимовыгодных отношений, сдвига парадигм и так далее. Энглтон усмехнулся про себя, вспоминая, как расцвел директор, слушая эту корпоративно-управленческую бессмыслицу. В знак благодарности чиновник устроил Саю развернутую экскурсию по зданию и снабдил исчерпывающими сведениями об организации, кадрах и самых разных программах, в которых они задействованы.