С этими словами Отари, словно фокусник, вытащил откуда-то большой, красивый, оправленный в серебро рог и подставил его под струю вина.
— Этот рог давно, очень давно хранился в моей семье. Он принадлежал еще моему прадеду и прадеду моего прадеда. Но сегодня я хочу подарить его Сергею в знак нашей дружбы…
— Отари, дорогой, что ты! — смущенно заговорил Сергей. — Я не могу принять такой подарок… это ведь ваша семейная реликвия… такие вещи не дарят…
— Ты ведь не хочешь обидеть меня, дорогой? — притворно нахмурился Отари. — Ты знаешь, от подарка нельзя отказываться! Пей, дорогой, и живи долго! Счастья тебе, дорогой!
Сергей поднес рог к губам, и тут же рядом с парнем в черкеске появились еще двое, чем-то на него неуловимо похожие, и они на три голоса запели гортанную и мелодичную кавказскую песню.
— Пейте, друзья, пейте! Пейте за здоровье моего дорогого друга! Пейте, чтобы его жизнь была полна, как полны были ваши бокалы! Пейте до дна! Такое вино нельзя оставлять в бокале, это грех!
Гости приветственно подняли бокалы, даже старуха, перед которой стояла до этого только вода.
— И правда, замечательное вино, — проговорил Сергей, делая еще один глоток. — Никогда не пил ничего подобного!
— А разве я тебя когда-нибудь обманывал? Я сказал тебе, что это не вино! Это нектар, это слезы богов! Допивай, дорогой, ты непременно должен допить его до дна, до капли…
Сергей с явным удовольствием допил содержимое рога, остальные гости — содержимое своих бокалов.
Отари, увидев удовольствие на их лицах, услышав одобрительные реплики, улыбнулся и проговорил:
— Ну, гуляйте, друзья, празднуйте, все, что у меня есть, — к вашим услугам, к вашему удовольствию, только заикнитесь, и мои парни все вам принесут, все приготовят. А я вынужден вас ненадолго покинуть, дела, понимаете…
Он вышел из зала.
Поднялся один из гостей, худощавый седой мужчина в синем костюме. Он постучал ножом по бокалу, чтобы привлечь общее внимание, и заговорил хорошо поставленным голосом:
— Дорогие друзья! Прошу вас, наполните бокалы еще раз. Я хочу выпить за человека, без которого…
Договорить он не успел: Сергей вдруг побагровел, схватился за горло, попытался встать со своего места, но тут же повалился лицом на стол, несколько раз дернулся и затих.
Алла, та самая блондинка, его гражданская жена, схватила его за плечи и растерянно забормотала:
— Что с тобой? Тебе плохо, милый? Господи, ну ответь же что-нибудь! Только не молчи!
Седой мужчина бросился к Сергею, приподнял его голову, заглянул в глаза, проверил пульс на шее и проговорил негромко, но так, что в наступившей тишине все его услышали:
— Кто-нибудь, уведите Аллу!
К нему тут же подскочил светловолосый парень, выжидающе заглянул в глаза.
— Вызови «Скорую», — вполголоса распорядился седовласый. — Хотя уже без толку… он мертв…
— Мертв? — вскрикнула Алла и вдруг завыла страшным, чужим голосом.
— Я же сказал, уведите ее! — крикнул седой. — Уведите быстрее! Что стоишь, Павел?
— А полицию? — осторожно спросил парень. — Надо, наверное, полицию вызывать?
— С полицией подожди!
В дверях зала показались двое парней в черкесках, на их лицах были испуг и удивление.
— Позовите Отари, быстро! — раздраженно кинул им седовласый, в то время как Павел буквально силой тащил упирающуюся блондинку из зала.
Парни исчезли, но через минуту один из них снова влетел в зал. Лицо его было перекошено. Он подбежал к седовласому и что-то зашептал ему на ухо.
Седовласый вытаращил глаза и поперхнулся.
Рядом с ним снова возник услужливый молодой человек, который успел пристроить Аллу на попечение секретарши, и седовласый приказал ему:
— А вот теперь вызывай полицию! И немедленно!
Сам он следом за парнем в черкеске вошел в дверь с надписью «Только для персонала», прошел по коридору, где пахло пряностями и жареным мясом, и свернул в неприметную дверь, за которой находился кабинет хозяина.
Кабинет этот был обставлен в стиле кавказского духана — по стенам висели старинные кинжалы в красивых, отделанных серебром ножнах и домотканые коврики с изображением горных аулов, водопадов и мужчин в черкесках, на столе и тумбе стояли и лежали керамические статуэтки и медные кувшины.
В первый момент седовласый чуть замешкался: ему показалось, что в глубине комнаты стоит человек в черкеске, с папахой на голове. Однако, приглядевшись, он понял, что это — резная деревянная скульптура, которую хозяин кабинета поставил здесь для красоты или, скорее, для национального колорита.