Полицейские выхватили оружие, Францискович навела на него пистолет и приказала:
– Ни с места! Руки вверх!
Тот подчинился.
Тут Францискович заметила, что он что-то зажал в правой руке.
Хлоп!
Вспышка света ослепила ее. Аусонио застыла на месте, а Францискович пригнулась и, прищурившись, начала неуверенно водить дулом. Она с трудом различила в дыму, как убийца вбежал в зал. Он захлопнул дверь и, судя по глухим звукам, припер ее изнутри столом или стулом.
Аусонио опустилась на колени перед девушкой, разрезала ножом веревку на шее, перевернула тело и начала делать искусственное дыхание.
– Есть еще выходы? – крикнула Францискович охраннику.
– Только один, позади, за углом. Направо.
– Карауль эту дверь, – велела она Аусонио.
Францискович побежала в заднюю часть здания, на ходу вызывая по мобильному подкрепление. И тут она увидела в конце коридора мужчину и прицелилась ему в грудь.
– Господи, – прохрипел старик уборщик, выронив швабру.
– Из этой двери кто-нибудь выходил?
– Нет, мэм.
– Как долго вы здесь находитесь?
– Не знаю. Может, минут десять.
В зале опять раздался грохот – убийца продолжал баррикадировать дверь изнутри. Францискович подошла к задней двери. Подняв пистолет, осторожно повернула ручку. Дверь была не заперта.
– Нэнси? – шепнула она в микрофон микрорации.
Аусонио ответила с дрожью в голосе:
– Диана, она мертва. Я все перепробовала.
– Он все еще в зале. Я его слышу.
– Ну, так давай его брать. – Голос у Аусонио окреп.
– Нет, подождем подмогу. Ничего не предпринимай.
Тут она услышала, что мужчина крикнул:
– У меня здесь девушка. Только суньтесь, я ее прикончу.
– Мы не собираемся этого делать, – прокричала Францискович, – но и вы никого больше не трогайте.
В зале прогремел выстрел.
– Это ты? – крикнула Францискович в микрофон.
– Нет, – ответила напарница. – Думаешь, он ее пристрелил?
– Не знаю. Откуда мне знать?
– Диана, – прошептала Аусонио, – надо проникнуть в зал.
Перед Францискович вновь возникла жуткая картина: двери в коридор открываются, и бледный свет падает на посиневшее, холодное, как зимние сумерки, лицо жертвы.
– Скажи охраннику, что нам нужен свет в коридоре.
– Включит, как только скажу, – через пару секунд сообщила Аусонио. – Готовность на счет “три”. Считай.
– Раз. – Францискович вцепилась в ручку. – Два. Три!
Она ворвалась в зал в тот самый миг, как яркий свет залил коридор.
– Ни с места! – крикнула она в пустой зал.
Францискович увидела около полусотни складных стульев.
Четыре или пять валялись на спинке и на боку, но это не походило на баррикаду, он их просто расшвырял. Справа была низкая сцена, на ней стояли усилитель и два динамика.
Помещение, в сущности, представляло собой герметически закрытый куб. Окон не было. Отверстия для вентиляции – всего сантиметров пятнадцать в диаметре. Никаких люков на сцене, никаких других выходов, кроме главного и пожарного, через который ворвалась Францискович.
– Эй, – громко окликнули их из коридора, и они разом обернулись. – Приехали “скорая” и полицейские. – Это был охранник. Он спросил: – Вы его взяли?
– Его здесь нет, – произнесла Аусонио дрожащим голосом.
Женщины стояли в оцепенении, безуспешно пытаясь понять, каким образом убийца скрылся из комнаты, из которой не было выхода.
2
– Он слушает музыку.
– Да нет, просто музыка играет сама по себе.
– Так значит, музыка? – пробормотал грузный, средних лет детектив Лон Селлитто, входя в спальню Линкольна Райма. – Интересное совпадение.
– Он полюбил джаз, – пояснил Том, – чем, должен признаться, меня удивил.
– Я же сказал, – продолжил Линкольн Райм капризным тоном, – что работаю, а музыка играет себе и мне не мешает. О каком совпадении ты говоришь?
Молодой помощник Райма кивнул на монитор с плоским экраном, установленный перед пневматической кроватью его пациента, и произнес:
– Ничего он не работает. Тоже мне работа – целый час глядеть на одну и ту же страницу.
– Команда – перевернуть страницу.
Компьютер распознал голос Райма и выполнил команду, перевернув на экране страницу “Научного обозрения по криминалистике”.
– Хочешь проверить, что я там вычитал? – ехидно поинтересовался Райм у Тома. – Расспросить о составе пяти самых ядовитых токсинов, найденных в лабораториях террористов в Европе?
– Нет, не хочу. Нам нужно заняться другим, – ответил помощник, намекая на функции организма, отправлять которые парализованным, каковым был Линкольн Райм, приходится с помощью тех, кто за ними ухаживает. – Вы бы, Лон, на минуту вышли.