В давние времена у кавалера была дама, о которой нежно он помышлял: «Ах, как бы!..», но, однако, дама, про кавалера слыша, что он ветрен, все более бесчувственною становилась и ему сложила:
«Говорят, что много
рук, что зацепляют
у большой нус'а.
[55]
Люблю тебя и все же
не верю я тебе».
А кавалер в ответ:
«Нуса большая… слава
такая создалась…
Ведь и струй течение
в конце концов находит
себе, как говорят, порог…»
В давние времена жил кавалер. В виду имея устроить проводы другу, он ждал его, но тот не приходил, и кавалер:
«Теперь я знаю,
что такое горечь!
Теперь без промедленья
туда, где ждут меня,
ходить я буду!»
В давние времена жил кавалер. Сестра его младая была красива очень, и он, наблюдая ее играющую на кото
[56]—
«Юность и свежесть,—
корень на вид
так благороден!
В мыслях: кому же придется
травку младую связать…»
[57]
А она в ответ:
«Травке младой,
зачем эти слова,
необычные столь?
Ведь открытым таким
тебя считала она…»
В давние времена жил кавалер. Ревнуя сам ревнующую его даму, он —
«Пусть возможно
нагромоздить раз десять
яиц десятки,—
можно ль верить
сердцу женщины?»
проговорил, а та —
«Пусть будет,
что росинки утра
останутся и днем…
Но кто ж будет верить
мужчины чувствам?»
И кавалер снова —
«Пусть возможно, что вишен цветы,
хоть ветер и дует,
не осыплются с прошлого года,—
увы, трудно верить
женскому сердцу!»
А дама снова в ответ —
«Еще безнадежней,
чем цифры писать
на текущей воде,
любить человека,
что не любит тебя!»
Эта дама и кавалер, что так состязались друг с другом в сравненьях неверности, были, верно, в тайной связи.
В давние времена кавалер при виде того, как один человек в саду перед домом хризантемы сажает, сказал:
«Посадить — посадишь,
но осени не будет,—
и не зацветут они.
Цветы и опадут, но корни,
они засохнут ли?»
[58]
В давние времена жил кавалер. От одного человека ему прислали разукрашенные рисовые пирожки, и он в ответ:
«Кувшинки срывая
для меня, ты, о друг,
бродил по болоту.
Охотясь на поле, теперь
и я для тебя постарался»
[59]
проговорил и послал фазана.
В давние времена кавалер встретился с дамой, с которой так трудно встретиться было, и в то время, когда еще говорили друг с другом они, запел петух.
«Что это значит,
что поешь ты, петух?
Ведь в сердце моем,
что не знает никто,
еще темная ночь…»
В давние времена кавалер даме, бывшей жестокой, сказать послал:
«Идти — я не иду к тебе…
И вот скитаюсь
по стезям сновидений…
На рукаве моем — что же:
роса ль с пространств небес?»
[60]
В давние времена кавалер, не успев добиться той дамы, в которую был он влюблен:
«На вид ты уж больше
не любишь меня…
Но все ж каждый раз,
лишь слышу слова от тебя,—
верится им!»
В давние времена кавалер лежал — тосковал, вставал — тосковал и от чрезмерной тоски —
«Рукав мой — не шалаш
ведь из травы…
А все же —
стемнеет только лишь —
росы приютом станет».
В давние времена кавалер, любовь тайную имевший, жестокой даме:
«Отчаявшись в любви,—
себя гублю я сам!
„Из-за себя“ — как червь,
живущий в водорослях, где
и жнет его рыбак».
[61]
В давние времена с легкомысленным сердцем в любовь играющий кавалер, построив дом себе в месте, называемом Нагаока, там поселился. В дворце там, по соседству, жили женщины — так, ничего себе…
Деревней было то, — и кавалер, жнецов послав на поле, стоял — смотрел. Тут женщины со словами: «То дело ли того, кто любит так в любовь играть?!»— гурьбой за ним в дом ворвались, а кавалер, бежав от них, во внутренних покоях дома скрылся. Тогда они: —
«В запустеньи…
увы, столько лет уж
жилище!
И вестей о себе,
кто здесь жил, — не дает».
Так сказали они и продолжали толпиться тут. Тогда кавалер:
«Да, увы, заросло
травой сорной жилище
в запустеньи это…
И вот на мгновенье
столпились демоны тут».
[62]
Так проговорил он, а они ему опять: «А мы — подбирать колосья!» Тогда он:
«Когда я услышу —
отчаявшись в жизни, что вы
колосья собираете,
пойду и я, пожалуй,
с вами на поля!»
[63]
В давние времена кавалер, что-то имея против столицы, задумал поселиться на «Горе Восточной»
[64]и —
вернуться
Слово
нус'а,не имеющее соответствия в русском языке, означает особый предмет, употребляемый при синтоистских ритуалах. Нечто вроде палки с прикрепленными к ней лоскутками бумаги или ткани. «Большая нуса» — нуса особой формы, применяемая при обряде «великого очищения». Лоскутками этими подвергающиеся очищению гладят свое тело и затем выбрасывают их в реки, в море и т. п. Привешенные рядами лоскутки являются как бы руками этой нуса. Отсюда постоянные сравнения, особенно в поэзии, человека, за все цепляющегося, непостоянного, с такой большой нуса.
вернуться
Название музыкального инструмента вроде большой цитры.
вернуться
Стихотворение, конечно, с особым смыслом, построенным на игре слов, слово
нэ —«корень» может означать и «ложе»; «благородный» — может быть заменено в переводе словом «хороший», «приятный»; «младая травка» — употребляется метафорически в значении «новобрачный», «новобрачная».
вернуться
Смысл этих слов в том, что несомненно хризантемы цвести будут: ведь осень обязательно наступит. А если с наступлением зимы цветы и опадут, все же остаются надежды на будущее: ведь корни не засохнут.
вернуться
Упоминаемые пирожки представляют собой особо приготовленный рис, обернутый в широкие листья, — в настоящее время бамбука, тогда — болотных растений вроде водяных кувшинок.
вернуться
Рукав служит для отирания слез. Кавалер хочет сказать, что, не встречаясь с ней наяву, он жаждет увидеть ее хоть во сне, — но и этого нет; оттого он и плачет даже во сне.
вернуться
Игра слов, опять непередаваемая по-русски, но составляющая всю суть стихотворения: слово
варэкараозначает и «из-за себя» и служит названием червячка, живущего на водорослях. Все, что говорится об этом червячке, собственно, не имеет особого значения, но поставлено лишь по связи с образом червячка. Смысл же всего тот, что кавалер своей безнадежной любовью сам себя губит.
вернуться
Слово «демон» не следует обязательно понимать в смысле ужасного существа; оно приложимо, как и в новой этнографической терминологии, вообще к духам. Здесь по смыслу скорей «милый демон».
вернуться
Стихотворение, конечно, шуточное, как и весь рассказ: подшучивание друг над другом.
вернуться
«Гора Восточная» — Хигасияма в нынешнем Киото.