– Вот вам «утка», – подала через десять минут Инна с пунцовыми щеками предмет, накрытый марлей.
– Дольше ходить не могла? Это твое счастье, что не придется менять простыни… Ну, – Федотов поднял на нее глаза, – стоять и смотреть будешь?! Не волнуйся, я тебя потом позову.
– Извините! – Соломатина вылетела из палаты.
– Инка, пошли домой! – окликнула ее подруга, Анечка Нечипоренко.
В коридоре толпились одноклассники.
– Да, сейчас, – растерялась она.
– Пойдем, пойдем… – нетерпеливая Нечипоренко потянула ее за руку. Соломатина замешкалась:
– Понимаешь, там…
– Сиделка! Волонтер! Можешь заходить! – раздался громкий голос Федотова. В коридоре стало тихо.
– Да, иду, – ответила Соломатина хрипло и вернулась в палату.
– Можешь уносить, – Федотов кивнул на «утку», опять накрытую марлей.
– Хорошо. Я все унесу. – Она взяла в руки потяжелевший предмет.
– Не забудь вернуть. По вечерам у нас тут волонтеров нет, – пробурчал Федотов.
– Хорошо.
Инна вышла в коридор, надеясь, что одноклассники уже разошлись. Но она ошиблась. Ее встретили гул и смешки.
– Соломатина, ну ты даешь! Во вляпалась! Нет, чтобы окна мыть, ты какашки выносить теперь целый месяц будешь! – громкий голос Егорова разносился по коридору. Егоров был хамом и отличником. Редкое сочетание способностей и полного отсутствия внутренних тормозов.
– Ты дура, что ли? – преградила ей путь подруга.
– Пусти, я сейчас уроню эту штуку! – цыкнула на нее Соломатина. – Уроню прямо на тебя.
– Больная! Тут же няньки есть! Это их работа… – не могла успокоиться Аня.
– Завтра я им напомню об этом, – парировала Соломатина, направляясь к туалетам.
Там она сделала, что положено было сделать, и вернулась к Федотову.
– Вот, пожалуйста, – она аккуратно поставила чистую «утку» рядом с кроватью.
– Угу, – ответил тот не глядя.
Домой Соломатина возвращалась одна. Одноклассники собрались в кино, подруга непонятно на что обиделась. «Дураки», – думала о них Соломатина. Она так устала, что не стала переодеваться в больнице, и теперь пояс давил, мешая дышать. Дома Инна зашвырнула «форменное» платье подальше в шкаф, приняла душ, засунула за щеку «чупа-чупс» и легла. «Я не собираюсь быть врачом, фельдшером, сиделкой. Поэтому завтра я никуда не пойду». Приняв это решение, она сразу уснула.
В девять утра доктор Владимир Анатольевич совершал обход.
– Ну, как нога? – спросил он Федотова, который пытался очистить футболку от зубной пасты.
– Болит. Не так, как раньше, но болит.
– Это ничего. Болеть должно. Главное сейчас – не ходить.
– Знаю, – огрызнулся Федотов, – но и лежать тоже я больше не могу. Зубы почистить невозможно… Вот, весь перемазался…
– Ну что ж, это временные трудности, – похлопал его по плечу доктор, – потерпи. К тому же вон, у нас волонтеры работают. Помочь могут.
Федотов в ответ заскрипел зубами:
– Кому они нужны? Только шум, днем поспать не дают. Стучат…
– Что это ты? Всегда такой спокойный! – удивился Владимир Анатольевич.
Да, Олег Федотов был спокойным терпеливым пациентом. Доктор мог даже сказать – мужественным. Все, что с ним случилось, он перенес практически в одиночестве. Без поддержки родных и близких. Потому что родных и близких у него не было. В новогоднюю неделю Федотов приехал из соседнего города с другими учениками математического интерната. И вот ведь незадача – лыжная прогулка! В больнице Федотова почти никто не навещал – пару раз приезжал приятель, пару раз педагог интерната. Доктор жалел парня, и именно поэтому он послал к нему Соломатину. Школьница показалась ему аккуратной, ответственной и какой-то… Доктор не мог подобрать точное определение. Короче, Инна Соломатина показалась ему самой подходящей кандидатурой.
Владимир Анатольевич вздохнул и вышел из палаты.
Она пришла в больницу, когда весь класс уже работал.
– О, командир горшков пожаловал, – пошутил Егоров.
Он умел удивлять тупостью шуток. Соломатина не отреагировала, только одернула свое белое платье. Гладить его пришлось впопыхах, утром, сожалея о вечернем опрометчивом решении. «Нельзя не ходить. Однокласснички засмеют. И Соколова обиделась, надо подойти к ней!» – думала Инна. Она выспалась и была готова отомстить Федотову за выходку с «уткой». «Я все понимаю, но мог бы намекнуть, я бы позвала кого-нибудь из персонала, из мужчин».
– Вы опоздали, – встретил ее доктор, – все уже на своих местах. У нас утро – самое тяжелое время. Больные должны умыться, привести себя в порядок, одеться, принять лекарство. Им именно в это время требуется особенная помощь.