В медцентр нас впустили и даже облагодетельствовали бахилами и дежурной улыбкой. Правда улыбка быстро увяла, когда врач, немолодая женщина со строгим лицом, поняла что мы пришли к ней не проблемы бесплодия решать, а просить нарушить врачебную тайну. Женщина громко возмутилась и даже подняла трубку чтобы вызвать охрану.
– Я не прошу вас нарушить закон, – поднял ладони Влад. – Но и вы нас поймите, девушка исчезла.
– Если будет нужно, я поговорю с полицией, а не с… Вы кто вообще такие? – трубка в ее руке дрогнула.
– Мы ее коллеги, – покаянно признался мой спутник.
– Вы… – она посмотрела на него, а потом на меня и, наконец, с явным испугом выговорила, – Вы тоже… актеры?
И было в ее голосе что знакомое, что-то уже слышанное раньше. Кажется, именно так я сама говорила о наших актрисах, только добавив в голос чуточку презрения.
Надо же, услышать эти непонятные опасения от другого человека оказалось не очень приятно. Мы же не бешеные собаки, а она смотрит так, словно мы сейчас ее покусаем.
– Почти, – не стал вдаваться в подробности Влад, – Вы знаете, почему она не обратилась в нашу клинику?
– Ничего я не знаю, – торопливо ответила врач. Пожалуй, даже слишком торопливо.
– Мы просто хотим убедиться, что с Ликой все в порядке, – вдруг сказала я и женщина и Влад посмотрели на меня с одинаковым удивлением. – а не выпытать государственные тайны. Не озвучивайте диагноз, просто скажите, что все хорошо, что это был рядовой осмотр, что вы не посылали ее на трепанацию черепа. Или наоборот посылали, и она сейчас отходит от наркоза в одной из палат.
Врач на миг закрыла глаза, а потом, медленно положив телефон на стол, уточнила, – И тогда вы уйдете?
– Постараемся, – обнадежил ее мой спутник. – хотя мне здесь нравится. Интерьер, конечно тускловат и наводит тоску, но в целом…
– Она не пришла за результатами анализов. – Не оценила его юмор женщина. – Не могу сказать, что все в порядке, но и плохого тоже ничего не случилось, – старательно подбирая слова, ответила она, – Нет, я не отправляла ее на хирургическое вмешательство. Просто рекомендовала изменить образ жизни и все.
– А если она его не изменит? – вкрадчиво поинтересовался Влад.
– Будет жить долго. Не знаю, счастливо ли, но жизни и здоровью ничто не угрожало, – строго закончила врач, – Я всего лишь давала рекомендации, а не ставила ультиматум. Этого вам достаточно?
– Наверное, – кивнул Влад, встал и вдруг спросил, – Но результаты анализов стоили того, чтобы их забрать?
– Да.
– А мы не можем забрать их вместо…
– Нет, – отрезала она. – тем более, что я отправила их ей на e-mail. А теперь уходите. – потребовала она, – Иначе я вызову полицию.
– Точно гонорея, – констатировал на парковке Влад. – Лика психанула и сбежала.
– Куда? – уточнила я, – В страну гонорейников? Вместо того, чтобы лечиться? И потом, она исчезла раньше, чем получила результаты.
4 день съемок (2)
При всей нелюбви к Лике, представить себе, что она сбежала из-за венерической болезни я не могла. Это было глупо, а наша прима отнюдь не была дурочкой. Тут логичнее наоборот сразу обратиться в клинику студии. Почему именно туда? Да, потому что там оперативно помогут, плюс тут же проверят всех партнеров по фильму, и плюс, самое важное, будут молчать. Сор из избы выносить не принято, разговоры о том, что на студии гуляет венерическое заболевание, не нужны никому, ни актерам, ни продюсерам, ни режиссерам. Мира рассказывала, что прецедент уже был.
Тут уж я скорее поверю в беременность. В этом случае побег более логичен. Мама, именно так и поступила, после того, как доктор известил ее о моем скором появлении на свет, а парень, мой биологический отец, сделал ноги. Дед нашел маму спустя неделю в общежитии и у подруги. Навыков по выживанию во враждебной окружающей среде у его дочери не было, как и умения прятаться. Нашел и поставил перед фактом, что рожать она будет дома. Вернее, в больнице, а жить дома, и нечего разыгрывать вселенскую трагедию, за что ему, конечно, большое человеческое спасибо.