– Иван Васильевич, это Тая, – представилась я, когда охранник взял трубку. – Неделю назад Анжелике доставили букет, помните? Здорово, не могли бы вы посмотреть имя курьера и фирму? Нет, все в порядке. С букетом так точно. Нет, я просто… Хорошо, подожду. – Я подняла голову, разглядывая потолочные панели, – Да, записываю, – сказала я через минуту, прекрасно зная, что запомню и так. – Курьер Андрей Антипов, фирма «Цветочный рай». Да, знаю такую. Да, не в первый раз доставляют, у них офис через квартал. Спасибо, Иван Васильевич. – Я убрала телефон в карман.
Возможно это пустышка, ниточка, ведущая в никуда, и букет ей подарил неизвестный поклонник, действуя через известную фирму. Но что-то мне подсказывало, это не так. Во-первых, не было карточки, как с нарциссами, что унесла Мира. Во-вторых, Лика никогда не страдала сентиментальностью, но после того, как она отхлестала розами меня, все равно поставила букет в воду. Она знала от кого этот знак внимания. И он был ей в определенной степени дорог.
Я уже двинулась к лестнице, но тут дверь кабинета открылась и в коридоре снова показалась Мира.
– Тая, тебя тут это… просят, – испуганно сказала девушка и я поняла, кто выболтал Алле, что я слоняюсь по студии, незанятая работой
Но, оказалось, «разболтала» она не только продюсеру, но еще и плотному, коротко-стриженному мужчине неопределенного возраста в полицейской форме. Он сидел за столом Аллы Сергеевны и с важным видом черкал в бумагах. Фуражка сиротливо лежала рядом с букетом цветов, что принесла в кабинет несколько минут назад Мира. Сама хозяйка кабинета стояла у окна и с тоской смотрела на качающиеся ветки деревьев.
– Вот это и есть та самая Таисия Липпе, – представила меня отвернувшаяся от окна Алла.
Что значит «та самая», я уточнять не стала. Очевидные вещи не уточняют.
– Враждовали с пропавшей, гражданка Липпе? – спросил полицейский, доставая чистый лист бумаги.
Вместо ответа, я красноречиво шмыгнула носом и состроила физиономию в стиле «и охота вам, дяденька, над сиротой измываться». Но «дяденьку» не проняло.
– Имя?
– Фамилия?
Господи, зачем повторять, меня же представили…
– Отчество?
– Год рождения?
А сколько дашь?
– Судимости?
Нет, здесь ничего давать не надо, обойдусь.
– Когда и при каких обстоятельствах…
Точно выведут в наручниках и отправят прямиком в камеру смертников. Мораторий на смертную казнь уже отменили или еще нет?
6 день съемок (2)
– За что вы ненавидели…
Поведи себя опер по-другому, все, наверное, и сложилось бы иначе. Позволь он мне самой рассказывать. Всего капля участия, добрый взгляд и свобода слова. Да я бы все выболтала, еще и отсебятины добавила. Но он только спрашивал, стегая меня вопросами, как кнутом, которым так ловко управляется Кира на съемочной площадке. А потому я только отвечала, невольно попадая в его резкий отрывистый ритм:
– Не знаю.
– Не видела.
– Не помню.
– Нет.
– Да.
– Нет.
– Боже…
– Какого х…
– Я не выражаюсь, я выражаю эмоции…
– Я не веду себя как ребенок, Алла Сергеевна…
– Ладно, извините. Нет, я ее больше не видела.
В таком ритме мы продолжали минут двадцать. Видимо, ничего толкового я следствию сообщить не могла, оттого и вызывала у служивого легкое недовольство. Одно хорошо, к концу этого двадцатиминутного брифинга полицейский не достал наручники и не велел мне встать у стены, раздвинуть ноги на ширину плеч… И получать удовольствие.