Оставив вёсла в специально отведённом углу в коридоре, он прошёл к креслу посреди полупустой комнаты и тяжело в него опустился, откинув голову на высокую спинку. Медная борода задралась вверх, веки с короткими белёсыми ресницами опустились на вечно прищуренные серо-зелёные глаза, мускулистые руки с кулаками-кувалдами опустились и безвольно повисли, ноги вытянулись. С виду ноги были одинаковыми, но широкие штанины из плотной застиранной парусины скрывали врождённый дефект – сухость левой ноги и её немощь, из-за которой он был обречён на хромоту и вечное сожаление в глазах родителей.
Это была традиция – хоть пять минут посидеть в кресле, не переодеваясь и не умываясь, давая себе краткий отдых после работы.
Вскоре он встанет и поставит на плиту сковороду с маслом и джезву, чтобы аромат кофе изгнал запах рыбы, сменит робу на белую рубашку и джинсы и, нажарив рыбы и сварив кофе, сядет ужинать за стол перед телевизором, чтобы посмотреть спортивные новости. Огромное преимущество его крошечного дома в том, что он одноэтажный, и ему нет нужды таскаться по лестнице на верхние этажи. Просторная гостиная и крошечные кухня и спальня – вот и всё, что у него есть, и всё, что ему, собственно, и нужно. Свежая газета и рубашка, телевизионный матч по футболу, кофе и рыба, минимум мебели и утвари, никаких баб и безделушек, и никаких соседей сверху, блаженная тишина и одиночество, устроенное по его вкусу, – о чём ещё мечтать?
Клод Леон чуть вздохнул. Он и слово бы это забыл – «мечтать», да дураков развелось, строящих из себя мечтателей и романтиков, а на деле неудачников, не сумевших определиться с собственной жизнью. Вот он однажды определился и теперь живёт, чувствуя себя ценной частью и общины, и важного большого дела.
В дверь постучали.
- Входи, Леони!
- Привет, дорогой. Я принесла тебе сливовый пирог и чистые рубашки.
- Спасибо, дорогая. Рыбу?
- Не откажусь.
Он молча разложил зажаренный улов по тарелкам. Золотоволосая полная мадам Леони, сложив рубашки на полку в шкафу, так же молча ловко нарезала пирог, выложив куски на тарелочку с салфеткой.
- Леон, у тебя есть лимон?
- Э, закончились. Есть свежий хрен и немного песто.
- Я возьму немного соуса с хреном. Приятного аппетита, брат.
- И тебе, сестра.
- Я пришлю к тебе Шарля с лимонами.
- Не стоит его гонять. Я сам, пожалуй, зайду.
- Ты кого-то увидел? – оживилась мадам Леони.
- Видела шляпу Ханны? – вопросом на вопрос ответил лодочник.
- Да уж. И она точно что-то нашла в барахле бедной Доминик.
- Эта сквалыга была какой угодно, но не бедной, – заметил старик.
- Ну, денег девочка точно там не нашла. Видел бы ты, как она обрадовалась, когда я заказала ей скатерти для кафе.
- Так она на самом деле шьёт?
- Да. Говорит, ниток много, сама подберёт по цвету, и машинку привезла.
- Ну, хоть что-то. Не совсем дура. А что в кафе?
- Парень в мужском люксе и дама в женском. У обоих пчёлки. Хотя…
- Это не совпадение. Я видел ещё одну дурочку на автозаправке. Пчела на лацкане пиджака. И парень с пчелой на гитаре среди группы туристов.
- Значит, они снова приехали, – вздохнула мадам Леони.
- Сборище дураков, – фыркнул старый Клод Леон.
- Ты поедешь с ними, брат?
- И шагу не ступлю. Они все безнадёжны. Хотя, два люкса, это уж слишком. Ты поговори с Ханной, как там её по отцу?
- Нойман. Не поверишь, но она Ханна Одилия Нойман.
- Даже Одилия, – и Клод хмыкнул в усы, – ну, надо же.
- Да, я тоже отметила. Но это же просто совпадение.
- Совпадения бывают у судьбы, у дураков бывают только промахи.
- Её называли родители.
- Пара неудачников. Родили, назвали и бросили на полоумных старух.
- Доминик с Мартой неплохо её воспитали.
- Мне плевать на её воспитание. У человека должно быть дело. Если она шьёт, это неплохо. Но если потащится в Вогезы и Оберне, значит дура.
- Девочка молода и одинока. И ещё ищет себя, – возразила сестра.
- Ищет приключения себе на задницу. И поверь мне, найдёт.
- Не дай Бог! – взволнованно всплеснула руками мадам Леони.