— Поидыш туды? — упавшим голосом спросил Мыкола.
— Не по пути, нет. Всюду не поспеть мне.
Именно в тот вечер Мыколе был показан маршрут на карте, пролегавший из Севастополя в Нью-Йорк. Гавайи действительно оставались в стороне.
Дело в том, что Володька собирался свергнуть капиталистов в США, для чего поднять тамошний рабочий класс, словно бы что-то приунывший за последнее время.
Спутников — и надежных — он без труда навербовал бы среди кухарей. Дело не в спутниках.
Остановка была за малым. Нужно было рублей тридцать денег (на билеты и подкуп), также харчи примерно дней на десять. Но главное — револьвер. Как ни крути, без оружия не обойтись.
Далее события должны были развиваться так. Часть денег шла шоферу. Володька предполагал спрятаться под брезентом одной из машин, которые вывозили со складов рыбу. (Садиться на поезд в Севастополе неосторожно, могут задержать на вокзале.) Добравшись под брезентом до Симферополя, путешественники пересаживаются в поезд и беспрепятственно катят в Сибирь. Из Читы на верблюдах в Монголию, там помогут араты, сочувствующие мировой революции, и запросто перебросят в Корею. А оттуда уже рукой подать до Калифорнии. Вот тебе и Америка!
План, спору нет, был хорош. Мыкола тоже не любил американских капиталистов и на верблюдах еще не ездил никогда. Но как же с дельфинами? И потом для того, чтобы поднять заокеанский рабочий класс, пришлось бы расстаться с Черным морем, а этого он никак не хотел.
Володька рассердился. В отношениях с Мыколой привык повелевать, несмелые возражения его воспринял как бунт на корабле. Сиплым, напряженным шепотом — весь разговор, естественно, велся шепотом — он заявил, что в конце концов дельфины подождут. Кто важнее: американский рабочий класс или дельфины? Управимся в Америке, тогда и займемся дельфинами. Они-то, конечно, бедняги, их очень жаль, но как-никак ждали несколько тысяч лет, придется еще подождать.
Мыкола был подавлен. Просто не представлял себе, как будет жить без своего Кота в сапогах. Но ведь и без Черного моря не мог жить. Это были два его друга, оба требовательные, ревнивые и неуступчивые, особенно море.
4Так и не довелось больше поговорить о Гавайях.
Через несколько дней во время лова дали семафор с проходившего мимо танкера: «Ваш курс пересекают мины, сорванные с якорей!»
Вероятно, это набедокурил шторм, который налетел вчера на побережье и причинил немало бед: повыбивал стекла в окнах, повалил деревья. Заодно сорвал он и мины с якорей.
Первым заметил опасность Мыкола.
Два шара плыли по течению на незначительном удалении друг от друга. Похожи они были отчасти на шлемы водолазов, но еще больше смахивали на чертей, которые, выставив головы из воды, двигаются гуськом по морю. Даже рожки торчали на их — круглых черных лбах.
Пока сейнеры учтиво обходили мины, отец Володьки, служивший в молодости на флоте, рассказывал о повадках этих опасных тварей. Достаточно мине боднуть корпус корабля, или причал, или камень, чтобы согнулся рог-колпачок, хрустнула заключенная в нем колба и жидкость из нее пролилась на батарейку.
— А потом?
— Электрический ток и искра! И над водой грохнут двести килограммов тринитротолуола!
— Три-нитро-толу-ол! — с благоговением повторил Володька. — Как заклинание, верно?
Мины были старые, обросшие ракушкой, — значит, очень долго находились под водой. Это было напоминание о войне: гражданской или даже мировой. Много лет мины спокойно покачивались под водой на минрепах, как грибы-поганки. Шторм всколыхнул воду вокруг них, минрепы лопнули, мины всплыли на поверхность.
Возник спор, цокнутся ли они друг с другом или же ветер переменится и погонит их на камни. И в том и другом случае мины взорвутся сами, иначе сказать — покончат жизнь самоубийством.
Но этого не произошло. Расторопный танкер вызвал минеров. А те знали, как заклинать злого духа, заключенного в бутылке.
Можно бы, не подходя к минам, расстрелять их из пулеметов. Однако места были людные, здесь пролегал фарватер. Поэтому с минами поступлено было более вежливо.
С тральщика спустили шлюпку. В нее сели двое: минер и гребец. Шлюпка описала полукруг. Подойти полагалось с подветренной стороны, чтобы шлюпку не навалило на мину.
Минер, сидевший на корме, закурил папиросу. Володька и Мыкола удивились. К чему еще этот форс? Рядом двести килограммов не леденцов, а взрывчатки!