— Бегом небось убегали. Даже трубки оставили. Какой же моряк забудет трубку? — покачал головой боцман.
Мы опечатали двери всех кают и кубрика, носовой трюм. А крышку кормового так и оставили приоткрытой — в том виде, в каком нашли ее, только прикрыли брезентом, так же как и карты, валявшиеся на палубе вместе с аккордеоном и гитарой, чтобы все осталось в целости и неприкосновенности, если вдруг поднимется ветер или пойдет дождь.
— А как же с курами, со свиньей, Владимир Васильевич? — спросил боцман. — Ведь передохнут тут, жалко. И попугай.
— Оставим их тут, — сказал секонд, — а то, если заявимся на «Богатырь» с таким зверинцем, кэп нам ту еще продраечку устроит. Да и нельзя их трогать, пусть сидят на месте, — добавил он, взглянув на Волошина. — Пришлем потом матроса на шлюпке.
Волошин одобрительно кивнул и сказал:
— Попугая-то можно взять. Редкая птица, жалко, если погибнет. А где висела клетка, покажем детективу, если надо. Крючок-то на месте останется. Да и сфотографировали мы, как она висела.
Вернувшись на «Богатырь», секонд и Волошин вкратце доложили капитану, что мы увидели на покинутой шхуне.
— Все записано, составим, если надо, подробный отчет, — закончил Волошин.
— Надо, — кивнул капитан.
— Что же с ними могло случиться — как вы думаете, Аркадий Платонович? — спросил я.
Капитан пожал плечами и туманно ответил:
— В море все бывает.
Мы смотрели с высоты мостика на лениво покачивающуюся совсем рядом на волнах «Лолиту».
— Н-да, еще одна из загадок океана, — задумчиво сказал Волошин.
Но донесшийся с покинутой шхуны неистовый визг помешал нам настроиться на философско-мистический лад.
— Эк она надрывается, — болезненно поморщившись, сказал Аркадий Платонович. — Словно режут ее.
И, не оборачиваясь, только изменив тон, твердо уверенный, что его услышат все, кому следует, приказал:
— Отправить туда матроса. Свинью и птиц накормить, напоить. Завести буксирный конец. Матросу стоять на руле, чтобы шхуна не рыскала.
— Есть отправить на шхуну вахтенного! — ответил чиф — заступивший после Володи на вахту старший помощник, и спросил у капитана: — Значит, будем ее буксировать, Аркадий Платонович?
— Придется. Надо начальству докладывать. Как решит.
Первый и второй штурманы обменялись мрачными понимающими взглядами.
Пауза, видно, непозволительно затянулась, потому что капитан повернулся и выразительно посмотрел на чифа: дескать, в чем дело, почему мешкаете?
Тогда тот, покосившись на нас с Волошиным, с некоторым смущением сказал:
— Может, двух матросов пошлем, Аркадий Платонович?
Капитан посмотрел на него, усмехнулся и разрешил:
— Ладно, пусть несут вахту по двое: людей хватит.
— Есть! — чиф направился к двери.
Мы с Волошиным весело переглянулись. Конечно, было нетрудно понять, почему чиф попросил разрешения послать двух матросов дежурить на шхуне: одному там было бы не по себе, особенно ночью.
— Да, и дайте радио в Папеэте, — остановил помощника капитан. — Папеэте у них порт приписки, что ли? — повернулся он к секонду.
— Вероятно, Аркадий Платонович.
— Сочините покороче, но чтобы понятно было, — обратился капитан снова к вахтенному штурману. — Дескать, в таком-то месте обнаружена покинутая экипажем моторно-парусная шхуна «Лолита» вашей приписки. Просим сообщить, не известно ли, что с ней случилось. Хотя ладно, я сам пойду на рацию. Вот еще морока на мою голову.
Потом Володя Кушнеренко объяснил нам с Волошиным, что так озаботило капитана. По международным морским законам покинутое командой судно становится собственностью того, кто его найдет и спасет. Но что нам было делать с этой шхуной? Не тащить же ее на буксире через весь океан до Владивостока! Это сорвет всю научную работу.
К счастью, после длительных переговоров по радио начальство дало такое мудрое распоряжение: связаться с властями на Таити и передать им шхуну безвозмездно, предложив выслать за нею буксир.
— Сочините им радиограмму поприветливее в Папеэте, — приказал помощнику повеселевший капитан. — Пусть высылают буксир за подарком, а мы пока потащим ее им навстречу. Примерный курс сообщите, а о времени и месте рандеву, дескать, договоримся потом дополнительно, смотря по обстановке. Задержит она нас, конечно, все-таки основательно, эта красотка. Когда примерно она покинута? — спросил капитан у секонда. — Сколько дней назад?
— Трудно сказать, Аркадий Платонович. Ведь вахтенного журнала нет, а в личных бумагах мы не копались.