«Бочка» подкатила, пригрозив своим: «Мы дрррузья», и остановилась. Четыре или пять ее глаз смотрели на меня в упор. Она повторила свои слова и погнала свою тачку, но я не отходил в сторону. Тогда проклятое существо быстро протянуло одну из своих рук, и два его пинцетообразных пальца ущипнули меня за нос!
— Вот как! — проворчал Гаррисон. — Вероятно, у этих существ есть понятие о красоте.
— Вам хорошо смеяться, — возразил Жарвис. — Мой нос уже был ушиблен и пострадал от мороза. Я закричал «Ай!» и отскочил в сторону, а «бочка» промчалась мимо со своей тачкой. С той минуты их приветствие стало: «Мы дрррузья! Ай!» Странные существа!
Мы с Твилом дошли до следующего холма. Обитатели города сновали взад и вперед, не обращая на нас ни малейшего внимания и возя свои тачки с мусором. Дорога вела к проему и шла затем по пологому склону вниз, как в старой штольне; люди-«бочки» проезжали туда и обратно и приветствовали нас все теми же словами.
Я заглянул в этот проем: где-то внизу был свет, и это возбудило мое любопытство. Свет не был похож на факел или на пламя, скорее — на искусственное освещение. Я подумал, что по источнику света можно будет решить об умственном развитии этих существ. Я вошел, и Твил следовал за мной с гоготанием и щебетом.
Свет на самом деле был странным, колеблющимся, ярко-белым, как в старой угольной лампе, он исходил от какого-то черного стержня в стене штольни. Без сомнения, это был электрический свет. Как видно, люди-«бочки» были достаточно цивилизованными.
Затем я увидел другой свет, уже отраженный; он сверкал в отражателях; я подошел поближе рассмотреть их, но это оказалось горстью сверкающего песка. Когда я обернулся и хотел выйти, то, черт меня побери, выход исчез!
Я решил, что штольня делала изгиб, и мы незаметно свернули. Тогда мы двинулись в том направлении, откуда, как мне казалось, пришли, но я видел только шахтные ходы, на определенном расстоянии освещенные этими сияющими лампами. Мы попали в лабиринт! Кругом — пересечения штолен расходящихся и сходящихся. Время от времени пробегал мимо нас кто-либо из местных жителей, иногда — с тачкой.
Сначала я не очень волновался. Мы с Твилом удалились от входа не больше чем на несколько шагов, но с каждой минутой мы заходили все глубже. Я попытался идти следом за одним из аборигенов, везших пустую тачку, решив, что из этой ямы нечистот он направляется к выходу, но «бочка» бесцельно бегала туда и сюда, из одной штольни в другую, и, когда она закружилась вокруг колонны, я остановился, снял со спины бидон с водой и уселся на него.
Твил был так же беспомощен, как и я. Я показал наверх, но он сказал: «Нет, нет!» — и остался рядом со мной. На помощь местных жителей мы перестали надеяться. Правда, каждый раз, пробегая, аборигены уверяли, что они друзья, но этим их забота о нас и ограничивалась.
Не знаю, сколько часов или даже дней мы там бродили! Дважды я засыпал от усталости; Твил, казалось, не нуждался в отдыхе. Мы попробовали пойти по штольне, ведущей кверху, но после небольшого подъема она опять отлого повела вниз. Температура в этой проклятой шахте была постоянной, нельзя было отличить день от ночи, и я не знал, спал ли я час или тринадцать часов, так как по моим часам нельзя было понять, полдень ли был или полночь.
Повидали мы немало странного. В некоторых штольнях работали какие-то машины, но, казалось, они ничего не делали колеса вертелись вхолостую. Несколько раз мне попадались на глаза два человека-«бочки», тесно связанные с маленьким «бочонком». Они не обращали на нас никакого внимания, произнося все то же приветствие: «Мы друзья! Ай!» Никакой их домашней жизни мне подметить не удалось. «Бочки» все время сновали со своими тачками или просто бегали по штольням. И все-таки, наконец, я увидел, что они делают с отбросами.
В одной из штолен нам повезло, она непрерывно вела кверху. Мне показалось, что мы были уже у самой поверхности, но внезапно штольня вывела в куполообразное помещение — такого мы до сих пор не видели. И представьте себе, мне даже захотелось танцевать, когда я сквозь отверстие в куполе увидел дневной свет!
В помещении стояла машина, нечто вроде огромного колеса, которое медленно вращалось. Один из людей-«бочек» как раз собирался опрокинуть содержимое своей тачки под колеса. Колесо со скрежетом размалывало песок, камни, глину, обрывки растений в порошок, падавший куда-то вниз. Появлялись все новые «бочки», опрокидывали под колеса свои тачки — и ничего больше. Во всем этом я не видел ни малейшего смысла, что вообще характерно для этой сумасшедшей планеты. А затем я увидел такое, во что невозможно поверить.