— Я сосну часика два, — передал Фолкен на базу, которая висела в полутора тысячах километров над пустынными скалами Юпитера-V, заслоненная им от планетной радиации.
От этой крохотной луны была хоть та польза, что она играла роль космического щита, перехватывая заряженные частицы, из-за которых человеку было вредно надолго задерживаться вблизи Юпитера. За ее спиной можно было спокойно останавливать корабль, не опасаясь пронизывающей космос смертоносной радиации.
Фолкен включил индуктор сна, и ласковые электрические импульсы быстро убаюкали его. Пока «Кон-Тики» падал на Юпитер, с каждой секундой ускоряя ход в могучем поле тяготения, он спал без снов. Сны придут перед самым пробуждением — придут земные кошмары…
Впрочем, само крушение не снилось ему ни разу, зато он часто оказывался лицом к лицу с супершимпанзе на спиральной лестнице между опадающими газовыми секциями. Ни один из шимпанзе не выжил. Те, которые не погибли сразу, получили настолько серьезные повреждения, что их подвергли безболезненной эвтаназии. Не раз Фолкен спрашивал себя, почему ему снится лишь это обреченное существо — ведь он впервые встретился с ним за несколько минут до его гибели, — а не друзья и коллеги по работе на «Куине».
Но больше всего боялся он снов, в которых действие начиналось с того момента, когда к нему вернулось сознание. И боялся не из-за физической боли — поначалу он вообще ничего не чувствовал. Только мрак да тишина кругом, ему даже казалось, что он не дышит. И самое странное — он потерял свои руки и ноги. Не мог пошевельнуть пальцами, потому что не знал, куда они подевались.
Сперва отступила тишина. Через несколько часов или дней он уловил какой-то пульсирующий звук. И после долгого раздумья заключил, что это бьется его собственное сердце. Первая в ряду многих ошибок, которые последовали затем…
Дальше слабые уколы, вспышки света, неясные ощущения в конечностях, по-прежнему бездействующих. Один за другим оживали органы чувств. И с ними ожила боль. Ему пришлось учить все сначала, пришлось повторить детство. Память не пострадала, и Фолкен понимал все, что ему говорили, но несколько месяцев он мог только мигать в ответ. Он помнил счастливые минуты, когда сумел вымолвить свое первое слово, перевернуть страницу книги и когда наконец сам пошел. Немалое достижение, и готовился он к этому два года… Сотни раз Фолкен завидовал погибшему супершимпанзе, но ведь у него не было выбора, врачи решили все за него. И вот теперь, двенадцать лет спустя, он находится там, где до него не бывал ни один человек.
«Кон-Тики» приближался к краю тени, и юпитерианский рассвет вылепил исполинскую световую дугу в небе перед ним, когда тревожный голос зуммера вырвал Фолкена из объятий сна. Непременные кошмары (он как раз хотел вызвать медицинскую сестру, но не хватило сил даже нажать на кнопку) быстро уступили место другим впечатлениям. Начиналось величайшее — и возможно, последнее — приключение в его жизни.
Фолкен вызвал Центр управления — он должен был вот-вот скрыться за Юпитером — и доложил, что все идет нормально. Почти сто тысяч километров отделяло его от базы, и скорость «Кон-Тики» уже перевалила за пятьдесят километров в секунду — изрядная величина! Через полчаса он войдет в верхние, затем в плотные слои атмосферы, и во всей солнечной системе нет более трудного места для такого маневра… Правда, десятки зондов благополучно прошли через это огненное чистилище, ко ведь речь шла о батареях компактно скомпонованных приборов, способных выдержать не одну сотню G. Максимальная нагрузка на «Кон-Тики» — пока он не уравновесится в верхнем слое атмосферы Юпитера — составит тридцать G, средняя — больше десяти. Основательно, не торопясь Фолкен пристегивал сложную систему амортизирующей подвески, соединенную со стенами кабины. Закончив эту процедуру, он сам стал как бы частью остова.
Часы вели обратный отсчет: осталось сто секунд. Теперь возврата нет, будь что будет… Через полторы минуты он войдет в атмосферу Юпитера и окажется всецело во власти исполина.
Ошибка в отсчете составила всего три секунды — не так уж плохо, если подумать, сколько тут неизвестных факторов. Через стены капсулы доносились жуткие вздохи, они переросли в высокий, пронзительный вой. Совсем другой звук, чем при посадке на Землю или на Марс. Разреженная атмосфера, состоящая из водорода и гелия, транспонировала все звуки на несколько октав выше. На Юпитере даже в раскатах грома будут звучать фальцетные обертоны.