Позавтракав, он прошелся по двору, надеясь, что Сайда заметит его из радиорубки и под каким-нибудь предлогом выйдет. Но из этого тоже ничего не получилось. Тогда он взял бланк и набросал радиограмму Попову. Что-то совсем незначительное, о том, что приехал, принял станцию. Это и так ясно, можно было не загружать эфир. Зато теперь у него появился благовидный предлог лишний раз побывать в радиорубке.
Быстров аккуратно протиснулся в узкое пространство между рацией и койкой, сел рядом с радисткой.
— Вот эту радиограмму отправьте, пожалуйста, вне очереди.
— Хорошо. Сейчас закончу сводку, получу подтверждение и тогда… — Она снова склонилась над ключом.
Наконец длинная россыпь точек и тире прервалась. Девушка взяла листочек, положила перед собой. Вновь застучал ключ, закачались стрелки приборов, понеслись в эфир пустые, ничего не значащие слова.
— Вот и все.
— Теперь у вас перерыв?
— Да, на полчаса.
— Не густо… А еще, кроме передач, чем вы тут занимаетесь, ну вечером, например?
— Буду готовить ужин, снимать показания приборов. Я ведь еще и наблюдатель, на полставки… А там и следующую сводку шифровать пора.
— Что ж, у вас для себя и времени не остается?
— А куда его здесь девать, свободное-то время?
— Ну не знаю… В кино могли бы съездить, на танцы.
— Это в наш кишлак-то на танцы? — Она засмеялась.
— В райцентр можно.
— Кто меня туда повезет?
— Это можно организовать, машина все равно без дела стоит, мобилизуем ее для культурного отдыха.
— Так вас Мансур и повезет, как же. Он у нас знаете какой самолюбивый? Путевой лист читает три раза, прежде чем за руль садится.
Сергей встал и вышел во двор. Под ногами на снежных корках тут и там сверкали ослепительные зайчики. Казалось, солнечный свет заменил здесь самый воздух. Он пропитал вокруг каждую былинку, каждый камень. Сергей хотел вернуться за очками, но глаза постепенно привыкли к радужному сверканию. В стороне под навесом стояла машина — Мансур копался в моторе.
— У вас что, профилактика? — спросил Сергей.
— Машина в порядке.
— Ну тогда поехали.
— Куда?
— А вы заводите, я вам по дороге скажу.
Водитель молча сел в кабину, и «газик» понесся вниз, прыгая на поворотах так, что приходилось держаться обеими руками.
После очередного поворота впереди показалась фигура одиноко бредущего человека, и по неизменной шляпе Сергей узнал Строкова. Как только они поравнялись, водитель притормозил.
Строков не оглянулся. Услышав звук автомобильного мотора, он подтянулся и даже, кажется, перешел на строевой шаг. Сергей открыл дверцу и освободил ему сиденье рядом с водителем. После вчерашнего приема станции он все никак не мог освободиться от неприятного чувства вины перед этим человеком, хотя и старался убедить себя, что он его просто жалеет.
— Садитесь, Павел Степанович!
— Мне в район.
— Мы тоже в район, садитесь!
— Я иду по своим личным делам. Не привык для этого пользоваться государственной машиной. Извините…
Телеграмма для Строкова пришла на станцию после обеда. Сайда, даже не закончив приема, бросила наушники и побежала его искать. Еще бы, такая радость! Телеграмма от сына, зовет приехать. Но Строкова нигде не было.
Быстров воспринял телеграмму с откровенным удовольствием:
— Ну наконец-то! Оставьте у него на кровати. Придет — сразу прочитает.
Возвращаясь из комнаты Строкова, Сайда увидела Быстрова возле радиорубки.
— Не хотите прогуляться? Следующий сеанс у вас через два часа, а погода, смотрите какая, весна и до нас начинает добираться.
Сайда задумалась. Отказаться неудобно. И, кроме того, ей льстило его внимание.
«А если Мансур узнает?.. Правда, он спит после ночного дежурства…» — успокоила она себя. Они спустились по склону в противоположную от дороги сторону. На южной стороне снег уже стаял и появились первые зеленые ростки.
— Ну что же, посидим? — спросил Сергей. — Послушаем, как тает снег?
Они выбрали место, Сергей подстелил куртку, но все равно уже через десять минут Сайда замерзла, и получилось вполне естественно, когда он обнял ее, — стало теплее. Ей нравилось, что он не пытался целоваться. Тихо сидел рядом и «слушал, как тает снег» — как будто это можно услышать. Странный человек, городской, непохожий на других.
Так они просидели, не шевелясь, минут сорок. Над скалой кружили памирские галки, выискивали съестное. Всегда они слетаются, если видят человека… Вдруг на дальнем гребне, скрывавшем станцию, Сайде показалось какое-то движение, но солнце било в глаза и ничего нельзя было рассмотреть. Ей стало тревожно. Высвободила руку, взглянула на часы и поняла, что нужно торопиться, чтобы не пропустить передачу.