Разделившись на два рукава, лавина пронеслась над плато. В то же мгновение их накрыли облака снега. К счастью, это не был плотный снег самого лавинного тела. Мелкая снежная пыль, сбитая с плато, сразу же отрезала их от окружающего мира, лишила воздуха. Сергей оторвал кусок подкладки, завязал им рот и нос, но это мало помогало; снег проникал сквозь материю. Мучительные приступы кашля не давали дышать. Почти теряя сознание, он подумал о том, как необыкновенно тихо стало вокруг.
Они ничего не смогли сделать. Сейчас в озеро рушатся многотонные массы снега, и вода, перехлестнув через завал, подхватывая по пути массы породы, превращается в сель, стремительно несущийся вниз к поселку, к комбинату…
Дышать стало легче. С каждой секундой воздух становился чище, и Сергей разглядел фигуры висящих на страховочных ремнях товарищей. Сделал усилие, чтобы удержать ускользающее сознание, и медленно провалился в ледяную темноту, где не надо было ни о чем думать…
Сергей пришел в себя на станции. Он смутно помнил, как его спускали на веревках со стены, как несли на носилках, слышал обрывки разговоров, потом снова провал. Он приподнялся, опершись на подушку. Боли не было. Вообще ничего не болело, только плохо слушались мышцы, словно его набили ватой, как детскую игрушку. Рядом на стуле сидела Наташа. Секунду он смотрел на ее осунувшееся, побледневшее лицо и отвернулся, прежде чем она успела заговорить. Ничего не хотелось слышать. Ни о чем не хотелось думать.
— Сергей, — тихо позвала Наташа.
— Дай мне напиться, — попросил он и удивился тому, как четко и ясно прозвучал его голос.
Он пил большими глотками и чувствовал, как постепенно уходит тупое ватное бессилие, словно ему не хватало только кружки компота, чтобы окончательно прийти в себя.
— Что с Хакимовым и остальными?
— Все живы. Только обморозились немного. Тебе досталось больше всех.
— Что с комбинатом?
— Все обошлось. Все хорошо, Сережа. Ты не волнуйся.
— Что ты меня успокаиваешь, как ребенка! Говори, что с комбинатом!
— Мне сказали, что вы со Строковым сделали все, как надо. Обезвредили лавину. Все кончилось благополучно.
— Благополучно?! Я же видел, как лавина пошла в левое ущелье! — Он вскочил с кровати и, как был в одном белье, завернувшись в одеяло, выбежал из комнаты. Его качало, коридор расплывался перед глазами, но комната Хакимова была рядом, и он ввалился в нее, даже не постучав. Хакимов сидел за столом рядом с Сайдой. Они пили чай.
— Заходите, Сергей Александрович. Чаю с нами попейте.
— Что с комбинатом? Сколько жертв?!
— Не было жертв. Я вам говорил: Павел Степанович не такой человек, он добьется. Ему выделили группу, и они работали внизу. Понизили уровень озера. Этого оказалось достаточно: сель не дошел до поселка. Снесло только несколько домов на окраине. Люди были эвакуированы заранее. Никто не пострадал.
— Где Строков?
Хакимов долго смотрел на него, словно обдумывал ответ, и Сергей почувствовал, как по спине пробежали холодные мурашки.
— Его ищут.
— Как это — «ищут»?
— После лавины никто не видел Павла Степановича. Попов звонил, обещал приехать. Наверно, он знает…
Сергей повернулся и, ничего не сказав, пошел обратно в свою комнату. В голове у него все спуталось. Неожиданное спасение поселка, исчезновение Строкова, какие-то работы внизу, которые вел Строков… Что все это значит?
Он понимал: все нужно обдумать. Строков старался быть незаметным, не хотел никому мешать и вечно у всех путался под ногами. А сейчас, когда дело сделано, он исчез. Так что же Строков сделал? Хакимов сказал: добился собственной группы… Интересно, как? Все время меня подталкивал к правильному решению, почти за шиворот привел на лавиносбор. Я сопротивлялся, а он не отчаивался — тащил. Лишь после того, как я его предал на комиссии, он начал действовать самостоятельно. И я тоже… Именно с этого момента, оставшись один, я стал делать ошибки, пока в конце концов не угробил все дело. Вместо того чтобы заранее выйти на плато, пока была дорога, я ждал до последнего, и в результате попал в аварию, из-за меня разбили машину, чуть не погибла вся группа. Но самая главная ошибка в том, что я не стал понижать уровень озера, не добился эвакуации поселка, как просил меня Строков перед самой комиссией, а стал доказывать собственную теорию поворота лавины с помощью взрывов. Так было удобнее для всех, и я сам поверил в это именно потому, что так было удобнее… Ладно, приедет Попов, я ему все объясню…