Она внимательно прочитывала следственные документы, водя пальцем по строчкам. Когда слово не понимала, показывала Шесталову, тот зачитывал его вслух, и Клава, шевеля губами, читала дальше.
«А это что? Ой, батюшки, допрос Носова Виктора Степановича, Витюхи, ее благоверного! Что он там наговорил? Поди, сдуру что и сболтнул! Нет, все пока верно. Да, живем третий год. Лишних денег не было, зарплату отдавал жене. Держи карман шире! А водку на что покупал? С родственниками жены не дружил. Да кто с тобой дружить-то будет?! Выпьет, такую чушь понесет, слушать тошно. Мать в прошлое лето: «Витенька, покушай, Витенька, попей!» Одних яиц утром по десять штук съедал. Хоть бы гвоздь в доме забил, силищу некуда девать. Вот здесь молодец. Жена домой грелок не приносила! Одна была для лечения, других не видел. Те, что нашли при обыске, принадлежат жене. Вот зараза, так и знала — подведет, не поддержит. Не мог что-нибудь сказать!»
Она задумалась, стала лихорадочно придумывать оправдания, но ничего путного в голову не приходило. Стало обидно оттого, что она будет осуждена, а он в это время новый костюм наденет и с какой-нибудь задрыгой в кино пойдет. «Копила к празднику на свои, кровные». Клава платочком вытерла глаза, шмыгнула носом.
«Чем занималась жена? Не знаю», — продолжала она читать. — Знает, все знает! Откуда деньги взяли для кооперативной квартиры, за какие гроши вещи купили? На его зарплату? Не знает! Нашел ответ! Не мог сказать — накопили. Не пили, не ели, все копили. Мог сказать: родственники помогали. Тоже мне муж — объелся груш! Разведусь я с ним. Ой, следователь спрашивает о деньгах. Нет денег. Нет. Вот молодец! Значит, деньги целы! — И она облегченно выдохнула. — Только бы поменьше дали. Отбуду, с копейкой не пропаду!»
И как-то сразу в следственной камере стало светлей, на душе веселей. Клава украдкой взглянула на следователя. Тот, но поднимая головы, внимательно читал какую-то бумагу.
«Молодой еще, чтобы такую ответственную работу ему поручать, — со злорадством подумала она. — А все-таки Витюха неплохой. Может, и не нужно его терять, пока под стражей. Не плюй в колодец — пригодится… Да откуда он знал, сколько у меня денег и где они?! Не дура, знала, где прятать. А деньги ему доверять нельзя».
— Евгений Александрович, я вот читаю дело и все думаю, думаю. Жизнь прожила честно, в милицию не попадала. Так не лучше было бы просто остановить нас, ну а… Ведь тюрьма — это срамота какая.
Следователь оторвался от бумаг, не торопясь достал пачку сигарет, выбрал одну, покрутил, размягчая табак, сказал, подумав:
— Полагаю, что предупреждать вас было бессмысленно. Ну как вам объяснить… Один умный человек говорил: «Сначала конфетка, потом конфетка с ромом, потом ром с конфеткой, потом…» Мы все взвесили. Знаете, есть заболевания, лечить которые можно только решительными действиями, например, чуму или холеру. У вас же слишком запущенная болезнь. Вот и решили провести операцию, хирургическое вмешательство…
— Ну что же мы вам плохого сделали, что у нас, тыщи? — закричала она.
Следователь промолчал, вновь уткнувшись в бумаги. Клава раскрыла дело на несколько листов вперед.
«А это что? Протокол обыска у Поповой?» Торопливо открыла следующий лист и увидела приклеенную фотографию.
«Подушка! Деньги в целлофане! Кольца, цепочки! Значит, нашли, забрали, обобрали!..»
И следственный изолятор огласился истошным криком. Она бессильно уронила голову на колени, закрыла лицо руками, неразборчиво заголосила. Так в деревнях кричат по без времени погибшему, когда ничего не изменишь, не поправишь, не вернешь.
Жорж СИМЕНОН
МЕГРЭ В МЕБЛИРОВАННЫХ КОМНАТАХ[11]
Расследование по делу об ограблении небольшого кабачка привело комиссара Мегрэ к меблированным комнатам мадемуазель Клеман, в которых проживал один из предполагаемых преступников — Паулюс. Его розыск ничего не дал, и тогда Мегрэ оставляет наблюдать за меблированными комнатами инспектора Жанвье. И вот поздним вечером неизвестно откуда раздавшийся выстрел тяжело ранил Жанвье, и к делу об ограблении кабачка прибавилось еще одно. Перед Мегрэ встали вопросы: кто стрелял и зачем? Чтобы найти ответ на них, он поселяется временно в меблированных комнатах и вскоре обнаруживает Паулюса под кроватью мадемуазель Клеман. Но он ли стрелял в Жанвье?…
Таково краткое содержание предыдущих глав.
Глава шестая, где речь пойдет о беззащитной женщине, лежащей в постели, и о комиссаре, который становится свирепым