— Видите ли, король, эту машину сделали на фабрике. Я знаю, куда нажимать, чтобы она летела. Если что-нибудь испортится, посылаю ремонтные автоматы. Зачем мне ломать голову по поводу её устройства?
— Ага, и мы точно так же, — обрадовался король, — я знаю, что надо сделать, чтобы отправить кого-нибудь в космос с помощью силы называемой врил. Она связана с гравитацией и временем, но конкретно я не представляю, что при этом происходит.
— Между нами большая разница, король. Наши аппараты летают по законам, открытым наукой, а ваш полёты — магия или вроде этого.
— Что такое магия?
— Противоположность науке. Путешествие без затраты сил — это фокус.
— А зачем напрягаться? — удивился король, взлетев над столом, у которого мы сидели. Трудно спорить с королём. Спросив его о птице-переводчике, я узнал, что таких птиц выводят в королевстве Тюринген на берегу Коробадского океана и они знают все языки. В свою очередь, Вир немало удивился тому, что мы научили говорить обезьян. Тут пришёл мой черёд объяснять, что гориллы остались гориллами, интеллект их кажущийся, ибо это всего лишь параинтеллект. Король не отступался: а что такое параинтеллект, спросил он. Мой ответ: биомикропроцессор, продающийся в колбах и портящийся от жары и радиации, — не удовлетворил владыку. Но мои познания этим и исчерпывались. В общем, с монархом было приятно общаться. Я пытался осторожно выяснить, какие оборонительные средства они могут применить против оружия, находящегося на борту «Викинга». Вир III не понял толком, о чём я говорю, ибо не знал слова «война». Похоже, страны на его планете не воевали друг с другом, во всяком случае, историческая память его рода не зафиксировала подобных событий.
Во время наших бесед я испытывал двойственное чувство. Я был страшно рад, что возглавляю выездную группу и делаю передачу, которая наверняка понравится зрителям. Вместе с тем, меня мучили угрызения совести от того, что мы обманули Фукуду. Какие последствия это вызовет для Сети, нашей Профкоманды, меня самого, наконец? Возьмёт ли Ламач вину на себя? Обещать-то он обещал, да ведь он и Фукуде обещал не подводить его. Возьмёт и сделает меня потом козлом отпущения. Нет, я не должен сомневаться в нём, ведь это мой учитель. Да, но он всего лишь человек. У него свои слабости и свои достоинства. Вдруг он позавидует моей режиссуре, увидев, что нет незаменимых людей? Такие мысли усиливали мою ненависть к Петру Манфреду. Это он виноват в расколе Профкоманды. Втёрся в доверие к королю, испортил всё дело.
К счастью, времени предаваться размышлениям не оставалось. Работы было по горло. Пока король с придворными осматривал наш корабль, я грузил материалы. Сначала я намеревался использовать наши дископланы, но король предложил свою помощь. По его приказу солдаты — или слуги, толком не знаю, — образовали живую цепь от дверей склада, находящегося в космолёте, до края посадочной площадки. Встав на расстоянии пяти метров друг от друга, люди короля застыли и лишь провожали взглядами ящики с реквизитом, проплывавшие по воздуху и сами собой укладывавшиеся в аккуратную пирамиду. Когда всё было готово, моя группа попрощалась с Иркой Ламачем, Венцей Мадром и остальными, ожидавшими прилёта «Викинга». Я пожелал Ламачу самообладания при встрече с разъярённым Фукудой. Король сердечно попрощался, и мы отправились в путь.
Как я и предполагал, шестиногие кони служили всего лишь декорацией и одной из многих принадлежностей парадной формы, так же как развевающиеся плащи и разноцветные перья на шлемах. Пехота вновь построилась и поплыла, не касаясь ногами травы. Все молчали, только голубой носорог ревел, да Ян с Амосом и Коменским радостно визжали. Король, Манфред и офицеры гарцевали на конях, пока космолёт не скрылся из виду. Тут они с явным облегчением спешились. Кони же мгновенно воспарили над землёй и злобно заржали, уплывая в хвост экспедиции — за пирамиду из моих ящиков, торжественно скользивших по воздуху вслед за воинами. Наша группа сбилась в кучу. Сначала мы шли пешком рядом с конниками, но, когда те избавились от скакунов, король заметил, что мы ступаем по земле. Мы тут же взлетели. Надо сказать, первые минуты были не из приятных. У меня началось головокружение, да и друзья сильно побледнели. Через переводчика король уверил нас, что всё скоро пройдёт. Он оказался прав: путешествие по воздуху было необычайно приятным. Напоминает состояние невесомости без признаков космической болезни. Гравитация продолжает действовать, и вы не теряете ориентации. Просто ощущаете внутреннюю силу, которая движет вами. Однако у меня мелькнула мысль, что Вир III поставил нас в унизительное положение тем, что несёт нас, как пакеты или как несчастных шестиногих коней, напрасно ерепенившихся где-то за нами. Я попытался изменить направление, и это удалось! С этой минуты ничто не омрачало моей радости, доставляемой здешним способом передвижения. Друзья стали подражать мне, и вскоре мы весело сновали туда-сюда вдоль процессии, которую это очень развлекало. Перестав стесняться, мы обнаружили, что можем принять любое положение в воздухе —даже сесть или лечь, — и начали проделывать номера, вроде того, когда уселись в кружок на лету. Король засмеялся и присоединился к нам, остальные, включая Манфреда, сохраняли напыщенный вид. Манфред демонстративно не замечал нас, и было ясно, что он ревнует короля, что ему не по душе наше сближение с монархом.