Это было сказано с желчью, которой прежде не замечалось у Джека. Пол покачал головой.
— Я не убегу. Это исключается.
— Почему, черт возьми? Что вас тут держит?
Слишком трудно было это объяснить. Пол не мог позволить кучке дикарей выгнать себя из своего дома. Но как это выразить словами, чтобы не стать похожим на героя старого ковбойского фильма?
— Значит, ты не поможешь мне, Джек, получить разрешение на ношение оружия?
— Не могу, папа. У меня нет таких связей.
— Я вижу, даже если бы они и были, ты бы не помог мне. Тебе не нравится сама идея?
— Да, не правится. Я не думаю, что оружием можно решить проблему.
— Наступило время возродить наше самоуважение, — твердо сказал Пол. — Никто не должен ходить по улицам полупарализованным от страха, боясь, что кто-нибудь выскочит из-за угла с ножом. Люди не могут так жить.
— И вы думаете, что револьвер в вашем кармане вернет вам самоуважение и даст возможность почувствовать себя великаном?
— Н-да, теперь это похоже на диалог из старого кино.
— Вы обманываете себя, папа, — продолжал Джек. — Вы хоть когда-нибудь имели дело с револьвером?
— Я служил в армии.
— Вы были писарем в штабе, а не пехотинцем в боевом подразделении.
— Тем не менее нам приходилось проходить боевую подготовку. Я имел дело с оружием.
— С винтовками. Это совсем не одно и то же. Револьвер — очень хитрая штука, папа. Люди, которые не умеют с ним обращаться, зачастую дырявят себе колени. А что будет, когда он увидит ваш револьвер? Боже, он сделает из вас решето. Послушайте, забудьте-ка все это. Оружие не панацея, папа. Пули никогда не отвечали ни на какие вопросы…
— Дело не в вопросах. Я хочу защищать свою жизнь. Почему в наше время такое простое желание кажется аморальным?
Зазвонил телефон. Пол открыл глаза. Обстановка была незнакомой; пытаясь сориентироваться, он повернулся и увидел аппарат. Протянул к нему руку, снял трубку — услышал усталый женский голос:
— Семь тридцать, сэр, вы просили вас разбудить.
Тут Пол вспомнил, что он не дома, а в командировке, в Таксоне.
Отель. Даже кондиционер не мог справиться с аризонской жарой.
Он быстро проглотил завтрак в кафе и пошел на стоянку, к взятой напрокат машине.
Жара уже вновь набирала силу, обещая еще один знойный день. Пол сел в машину и завел мотор. На рулевом колесе сияло солнце, к ободку почти невозможно было прикоснуться.
Уильямсон рассказал ему о нескольких жутких убийствах. Здесь люди тоже были напуганы. Никуда не скроешься от этой заразы. О грабежах и убийствах всегда говорили как о вещах, которые происходят в крупных городах. Но и здесь росла преступность, и Уильямсоп возил револьвер в отделении для перчаток в своем «кадиллаке».
Пол завидовал ему. Два дня назад он спросил, где Уильямсон достал оружие и как получил на него разрешение.
— Для того чтобы его купить, разрешение не нужно. Конечно, необходимо оружие зарегистрировать согласно федеральному закону, но вам не могут отказать в продаже его, если вы не были судимы. Формально предполагается, что вы не носите оружие с собой, и полицейские арестуют вас, если поймают с оружием в кармане, но я никогда не слышал, чтобы кого-либо арестовали за то, что он держит эту штуковину в машине или у себя дома. И, разумеется, можно получить у местных полицейских разрешение на ношение оружия, если вам оно действительно нужно. Не то что у вас на Востоке.
Тут все придерживались правых взглядов, это был штат сторонников Голдуотера. Полу не нравилась их политика. Они настаивали на вашем праве умереть, если у вас не было денег на дорогое медицинское обслуживание в частной клинике. Они видели коммунистов за каждым кустом и хотели бы забросать нейтронными бомбами Москву и Пекин. Вы имели право на комфортабельное передвижение, если могли уплатить за «кадиллак» — системы общественного транспорта в Таксоне не было…
Главная контора фирмы Джэйнчилла занимала три верхних этажа нового высотного здания у подножья гор. Здание было из пластика и стекла, холодное, как компьютер.
Полу выделили комнату. Длинный стол был завален гроссбухами и документами. Утро он провел наедине с колонками цифр, в двенадцать часов поехал в ресторан, чтобы встретиться за обедом с Джорджем Энгом. Предстоял разговор о финансовой ревизии, которую Пол проводил в местной фирме. По пути он застрял в дорожной пробке.
На углу неподалеку от его машины находился небольшой магазин, в витрине которого были рыболовные принадлежности, велосипеды и оружие, охотничьи винтовки, двустволки, множество систем револьверов и пистолетов, о существовании которых он даже и не подозревал. Он внимательно смотрел на них…
Позади прозвучал сигнал. Пробка рассасывалась. Пол проехал перекресток. Вытянув шею, он тщетно пытался разглядеть название улицы. Идиот позади него снова нажал на сигнал, и Пол увеличил скорость, он понял, что едет по Четвертой авеню: нетрудно будет найти это место…
В субботу Пол провел полдня на работе, пообедал в закусочной, поехал на Четвертую авеню и оставил машину на ближайшей стоянке. Без труда нашел магазин спортивных товаров. Войдя в него, сказал:
— Мне хотелось бы купить револьвер.
В самолете он задремал, прислонив голову к плексигласовому окну. Рядом прошла стюардесса — она проверяла, застегнуты ли ремни у пассажиров. Огни Нью-Йорка сливались в одно зарево в тумане, висевшем над городом. Самолет сделал круг на посадку и приземлился в аэропорту Кеннеди. По пути к багажному отделению Пол остановился у киоска, чтобы выбрать подарок для Кэрол; она всегда любила горьковатый шоколад. Он купил несколько плиток датского шоколада и положил их в портфель поверх бумаг, под которыми скрывался револьвер 32-го калибра марки «Смит энд Вессон» и шесть пачек патронов по пятьдесят штук в каждой.
Забрав свой чемодан, он вышел на тротуар, размышляя, стоит ли тратить пятнадцать долларов на такси; в конце концов сел в автобус, идущий от аэропорта до автовокзала на Ист-сайд в Манхэттене, а оттуда добрался на такси домой.
В квартире было душно, хотя на улице стоял прохладный вечер. Пол раскрыл окна и пошел с портфелем в ванную. Опустив крышку туалета, он сел на нее, вынул револьвер и долго его рассматривал.
В четверг утром Пол положил револьвер в карман и отправился на работу.
Ему было трудно дышать в переполненном вагоне метро, и когда вагон наклонился и какой-то человек оперся на него, он грубо оттолкнул его — обладание револьвером делало его надменным. Теперь придется контролировать себя…
В одном вагоне с Полом ехал полицейский. Он стоял и наблюдал за всеми безучастным взглядом. Пол не смотрел на него, боясь выдать себя ненароком. Он потратил десять минут, переставляя зеркала в квартире, чтобы оглядеть себя со всех сторон и убедиться: револьвер в кармане брюк не слишком заметен. Он знал, что полицейский не сможет разглядеть у него оружие, но нервы его были напряжены до предела, и он поспешно вышел на платформу, как только открылись двери.
Револьвер был маленький: компактная пятизарядная модель с коротким стволом и металлической дужкой над бойком, не дававшей ему цепляться за одежду. Пол сказал продавцу магазина, что ему нужен револьвер, который не должен занимать много места. Продавец пытался всучить ему однозарядный пистолет 22-го калибра, но Пол отказался, пояснив, что не такой он хороший стрелок, чтобы чувствовать себя в безопасности с одним патроном в стволе. Продавец понимающе улыбнулся и прошептал: «Все имеют право держать оружие в ящичке для перчаток — должно быть, это вам и нужно, не так ли?»
Револьвер был очень легким. Пол спросил, нет ли поблизости тира, где он мог бы потренироваться, и продавец направил его в стрелковый клуб, расположенный в десяти милях от города в горах. Пол уплатил два доллара и провел в тире половину субботы и все воскресенье, расстреляв несколько сотен патронов. К концу воскресенья уши его почти ничего не слышали, правая рука онемела от частой отдачи, но он был уверен, что сможет попасть в цель размером с человека с расстояния в несколько ярдов, а для самозащиты этого достаточно. Воскресным вечером он тщательно почистил револьвер, смазал его, завернул в носок и аккуратно уложил на дно портфеля. Лишь при посадке в самолет он испытал несколько неприятных минут, когда осматривали пассажиров. Но Пол не был похож на похитителя самолетов или контрабандиста и сам знал это. В портфель заглянули, но ничего из него не вынимали.