Погода в тот день была отвратительная. Поэтому вылет задерживался. Роберт сидел в холле у стойки «Эр Флорида», машинально потягивая остывший кофе, и думал о том, что делает сейчас крошка Сью, оставшаяся на каникулы в студенческом общежитии в Кембридже. Внезапно в его мысли ворвался чей-то сердитый голос: «Пока КДП даст «добро», наш «боинг» из-за льда превратится в перегруженную камнями телегу. А она при всем желании летать не может».
Слова прозвучали так отчетливо, что Роберт невольно оглянулся. Но сзади никого не было. Между тем неизвестный голос продолжал свою ворчливую тираду: «Хватит ли мощности двигателей при взлете слишком отяжелевшей машины? Ведь эта чертова противообледенительная система пожирает больше двух тысяч киловатт. Сразу же включить ее, значит полностью лишиться одной турбины. Пусть даже на земле приборы покажут степень обледенения, допускающую взлет. Когд а«боинг» начнет набирать высоту, скорость нарастания льда сразу же достигнет критического предела. Если не успеем набрать высоту, врежемся в мост через Потомак. Все будут решать секунды».
На этом загадочный монолог оборвался.
Вскоре платиновая блондинка за стойкой «Эр Флорида» объявили о начале посадки на рейс в Форт-Лодердейл. Роберт уже направился к выходу на летное поле, но в последний момент остановился. Не обращая внимания на обходивших и толкавших его пассажиров, он еще раз прокручивал в голове услышанное. Какая-то подсознательная уверенность говорила ему, что речь шла о его рейсе. И Роберт решился — круто повернувшись, пошел не на посадку, а к выходу в город.
Едва автоматические двери с раздраженным шипением закрылись за Робертом, как на него набросился разъяренный ветер, хлеставший хлопьями снега. Обычно зима в Вашингтоне мягкая — каких-нибудь пять-шесть градусов мороза в самые «жестокие» рождественские холода. Но сейчас можно было подумать, что находишься в Антарктиде, а не на Потомаке. Прошло не меньше получаса, пока в слепящих вихрях мчавшегося снега удалось найти такси.
— Угол Четырнадцатой и Кей-стрит, — только и смог пробормотать он сведенными холодом губами, плюхнувшись на сиденье.
Машина едва ползла по скользкому обледенелому шоссе и Роберт незаметно задремал в тепле кабины. Разбудил его знакомый оглушительный рев реактивных турбин. Он испуганно вскинул голову и почувствовал, что тело мгновенно стало ватным: из низких свинцовых туч к забитому машинами мосту через Потомак крутой глиссадой мчалась огромная туша реактивного лайнера. Судя по голубой, зеленой и белой окраске это был «боинг» компании «Эр Флорида». Перед северным прилетом моста самолет вдруг резко накренился, чиркнул концом крыла по крышам оказавшихся на его пути машин и в следующую секунду, разламываясь в воздухе, рухнул в покрытую льдом реку.
В наступившей тишине послышались крики людей, тревожно заревели клаксоны. Вечером в номере отца Роберт с трудом вспомнил, как вылез из такси и вместе с другими бросился к перилам моста. Они молча глядели на искореженный лайнер, медленно погружавшийся в пробитую им гигантскую полынью. Обшивка фюзеляжа лопнула, и, словно на экране в фильме ужасов, предстала леденящая душу картина: прикованные к креслам ремнями пассажиры тщетно пытались освободиться от них, постепенно погружаясь в зеленоватую воду. Через несколько минут все было кончено — ледяное крошево сомкнулось над их могилой.
Только теперь Роберт заметил, что надо льдом торчит хвост «боинга», за который цеплялись шесть чудом уцелевших пассажиров. Вокруг плавали сумки, шляпы, пальто. А те, кто стоял на мосту, ничем не могли помочь: река до самого берега покрыта битым льдом.
Роберт почувствовал, что больше не в силах безучастно наблюдать, как гибнут эти шестеро. Счет для них шел на минуты, а может быть, и секунды. Сколько сможет человек, только что переживший такое потрясение продержаться в ледяной воде? На этот вопрос не ответил бы даже эксперт в области выживания. Еще не зная, что предпримет, Роберт стал энергично проталкиваться с моста к набережной, а пальцы уже машинально расстегивали пальто.
В этот момент со стороны аэропорта послышался стрекот мотора, и почти тотчас над местом катастрофы завис маленький полицейский вертолет. Оценив обстановку, его пилот принял единственное верное решение: прижал машину чуть ли не к хвосту «боинга» и выбросил спасательный канат. Первой за него ухватилась молодая женщина, которую пилот осторожно отбуксировал к берегу. Затем второго, третьего…
Стоявший у парапета Роберт стал свидетелем сцены, навсегда врезавшейся в его память. Среди шести уцелевших пассажиров был седой старик. Каждый раз, когда вертолет подлетал к ним, тот отдавал спасательный канат кому-нибудь из товарищей по несчастью. Наконец старик остался один. Возвращавшийся вертолет был в десятке метров, как вдруг этот мужественный человек, видимо, обессилив, опустил руки и скрылся под водой.
Глядя на серые льдинки, покачивавшиеся на воде, Роберт только сей час осознал, что этим человеком вполне мог быть он сам, если бы не загадочный голос, прозвучавший в голове. От этой мысли у него мурашки побежали по коже. Да, судьба оказалась милостива к нему, своеобразным предчувствием предупредив о близкой катастрофе. О том, что он мог телепатически прочитать мысли кого-то из членов экипажа обреченного «боинга», Роберт вообще не подумал.
Застывший посреди кухни с остекленевшими глазами Маклин походил на манекен из магазина готового платья. Из транса его вывел мягкий успокаивающий голос Клер:
— Не нужно так переживать, Роб.
— Ты уже знаешь? — мысленно спросил он.
— Да.
— Куда и зачем летел Джеймс? Он мне не сообщал, что собирается отлучиться из Юрики.
— Мне тоже.
— Возможно, я что-нибудь выясню у Джонсона. Он сейчас звонил, вызвал к себе. Как только вернусь, свяжусь с тобой.
— Буду ждать. А пока постарайся успокоиться.
— Пойми: мне будет очень не хватать Джеймса.
— Всем нам. Но слезами горю не поможешь. Помни, я люблю тебя, Роб
— И я тебя.
На этом их мысленный контакт прервался. Вот уже три года, как Маклин любил эту мягкую нежную девушку. Клер питала такое же чувство к нему еще дольше. Хотя оба знали, что никогда не увидят друг друга. Ведь телепаты должны находиться на расстоянии не менее двухсот миль. По мере приближения сила мысленного контакта резко увеличивалась. В ста милях они воспринимают абсолютно все, что думает партнер. При двадцати пяти обе личности сливаются. Их психика не выдерживает, и они сходят с ума.
Именно Джеймс Хорент открыл опасность, сопряженную с телепатическими способностями, и шаг за шагом установил связь со всеми телепатами в Штатах. Благодаря ему появилось их заочное братство, в котором личная безопасность каждого зависела от остальных. И наоборот. Поэтому любые поездки заранее согласовывались со всеми. Конечно, это было вторжением в личную жизнь. Зато любой мог быть уверен, что в случае необходимости братство придет на помощь. Прежде всего это касалось их взаимоотношений с окружающим миром, где на телепатов многие еще про должали смотреть косо, подозревая чуть ли не во всех смертных грехах.
Маклин испытал это на собственной шкуре, когда, впервые осознав свой телепатический дар, решился использовать его. В маленьком придорожном кафе он случайно подслушал, как единственный посетитель обдумывал план захвата самолета. В то время, после окончание университета, отец, используя свои связи и отличное знание Робертом испанского языка, устроил сына помощником к сенатору от одного из южных штатов, граничащих с Мексикой. Это помогло ему пробиться на прием к начальству в Федеральном управлении авиации, где он рассказал о готовящемся угоне.
Однако в ответ вместо благодарности его окатили холодным душем недоброжелательной подозрительности. Высокопоставленные чиновники никак не могли, да и не хотели поверить, что Маклин обладает телепатическими способностями и может слышать чужие мысли. Они долго и нудно, порой переходя на прямые оскорбления, пытались выяснить, какую аферу тот замышляет.
Поверили ему лишь после того, как он стал вслух повторять мысли собравшихся в начальственном кабинете, чем поверг присутствовавших в немалое смущение. Маклина заверили, что для предотвращения преступления будут приняты все необходимые меры.