Главная версия следствия была такова. Маньяк, которого прозвали Карателем, взял на себя миссию наказания некой неверной жены, о чем недвусмысленно свидетельствовала обстановка преступления. Следующей его жертвой тоже должна стать чья-то гулящая жена. Логично рассуждать так же, как и он, и представить, каким образом Каратель может найти очередную жертву.
Где обычно встречаются любовники? В гостиницах, на частных квартирах, сдаваемых внаем. На автовокзале можно снять комнату на одну ночь без всяких проблем. В гостиницах дороже и надо предъявлять паспорта. Сотрудники гостиниц были проверены в первую очередь, равно как и старушки, сдающие комнаты. Конечно, старушками их называли чисто условно, чтобы упорядочить терминологию. Были среди них и молодые люди — этих проверили прежде всего. Одна из гипотез заключалась в том, что некто, например, сын хозяйки, которая сдавала гнездо любовникам, может увидеть будущую жертву и выследить ее….
Это, конечно, на тот случай, если маньяком все же не был сам Куравлев. Жаров, чувствуя себя еще достаточно словоохотливым на сегодня, позвонил, несмотря на поздний час, своему другу-следователю, чтобы огорошить его сенсационным рассказом.
Но Пилипенко явно скучал, слушая его. Затем прервал, не дав договорить до конца:
— Все бы ничего, только одна мелочь не вписывается. Дело в том, что у этого Куравлева железобетонное алиби. Три человека подтвердили, что он весь вечер находился в другом месте.
— А как ты объяснишь вещий сон жертвы?
— Очень просто. Никакого сна не было. Куравлев алкоголик. К тому же с ним произошло несчастье. Этот кошмар мог присниться ему самому. Я удивляюсь, почему тебя это удивляет. Ведь в твоей завтрашней газете ты выдумал все истории, кроме одной.
— Откуда ты знаешь, гражданин цензор?
— Просто логика. История о гарвардском убийце, которому приснился сон, что оборвалась веревка, и так далее. Она самая скучная, потому и подлинная.
Гм… Получалось, что старый друг таким образом делает комплимент его фантазии. Жаров поблагодарил:
— Спасибо. А ты помнишь, что было у нас в лагере?
— Конечно. Но там была иная последовательность событий, чем в случае с Куравлевым. Сначала одному парню приснилось, что в его зубной пасте завелись черви. Этот сон был на самом деле. На другой день он рассказал сон всем остальным. И на следующее утро другой парень, то есть я сам, устроил сцену с дождевым червяком.
— Это был эффект! Ты якобы вытащил его из своего тюбика. Потом к мистификации присоединился я. Рассказываю якобы сон, затем иллюстрирую. В сущности, во всей этой цепочке событий было два настоящих сна — про червей и про крысу. Остальные сны были рассказаны либо тобой, либо мной.
— Был еще и третий. Про лягушку. И крупно повезло нам тогда с деревом: оно упало во время тихого часа, и никто, кроме меня, когда я бегал в туалет, об этом не знал. То же самое, когда ты подслушал, как завхоз говорит по телефону о той аварии с директором. Ну и кончилось все тем, что нас с тобой чуть не выгнали из лагеря.
6
Жарову не спалось в эту ночь. Он ворочался на диване, закручиваясь, как червяк в кокон, в свою старую армейскую шинель. Ветер доносил с улицы запах цветущего миндаля и чьи-то любовные стоны. В редакции, как всегда по вторникам, уютно пахло свежей типографской краской, принесенной сюда с пачкой завтрашних газет.
Куравлев не выходил у него из головы. А что, если он на самом деле убил Нину, но сделал это в бессознательном состоянии? Вот и получалось, как в "Тюзлере", — сначала сон, потом его осуществление…
Тем же вечером, закончив развоз тиража, Жаров подогнал свой старенький "Пежо" к проходной конфетной фабрики и припарковался на краю стоянки для сотрудников, через два места от голубого "Фольксвагена" Куравлева.
Инженер Куравлев мелькнул в дверном проеме в положенное время и направился к своей машине. Жаров тронулся ему вслед. Они проехали по Весенней, спустились по Дзержинского и выскочили на трассу. Было ясно, что Куравлев движется домой, хоть и более длинным, но гарантированно свободным от вечерней пробки путем. Вот и его дом, обыкновенная пятиэтажка. Жаров решил уже было отстать, но тут произошло нечто странное.