Еще один пугачевский клад, по рассказам, зарыт на берегу речки Ящурки, впадающей в Урал. По преданию, деньги прятали в воловьих шкурах, от Ящурки по течению вправо в сторону на 20–30 метров. Этот берег впоследствии намыло, а сама речка пересохла. В окрестностях Татищева разбитые царскими войсками пугачевцы при отступлении поспешно скатывали бочки с медными и серебряными деньгами в озеро Вана. Есть свидетельства, что лет через пятнадцать-двадцать часть этих бочек была обнаружена и извлечена.
Клады Пугачева были закопаны и в Пензенской губернии. Где-то здесь, отступая от Саранска, Емельян Пугачев зарыл в землю самые громоздкие золотые изделия: массивную церковную утварь, серебряную посуду и кубки. С собою прихватил лишь золотые монеты и драгоценные камни. Долгое время переходили из уст в уста приметы места, где Пугачев приказал зарыть это золото, — но за минувшие века местность сильно изменилась…
Вот строки последнего письма Емельяна к своей жене: «А ще моя жонка спешу повелеть, дабы сребро и злато ладно бежа во столицу мого императорского величества. Да сундуки схорони от глаза недобраго…» Это письмо тщательно проверялось царскими слугами, которые установили, что незадолго до подавления бунта несколько огромных сундуков, опечатанных лично Пугачевым, отправились вниз по реке Чусовой в Бердскую слободу — «столицу» атамана под Оренбургом. До слободы сундуки не доехали…
Свой золотой запас Пугачев зарыл в 350 километрах к северо-западу от Уфы, в пещере села Нагайбаково. Его жители составляли костяк пугачевского войска. Пугачевцы были разбиты карательными войсками. Бунтарей казнили, а их предводитель Емельян Пугачев бежал, так и не успев вывезти несметные богатства.
Нагайбаки грабили башкирскую и татарскую знать. Несметные сокровища они свозили в пещеру, которую использовали как тайник, и в Свято-Троицкую церковь.
Сообразив, что каратели вот-вот возьмут его в плен, сам Пугачев потайными тропами ушел из Башкирии, оставив клад за кованой дверью в пещере.
Точный перечень содержимого подземных галерей вряд ли кому известен. Историк Василий Макаренко, автор книги о пугачевском восстании, не исключает, что сокровища до сих пор хранятся в Емелькиной пещере, однако говорить об этом со стопроцентной вероятностью не берется. В частности, похищенный знаменитый огромный бриллиант так и не всплыл ни в одной частной коллекции. Вместе с камнем бесследно исчезла лошадиная попона, расшитая двенадцатью тысячами мелких бриллиантов, рубинов и сапфиров. По приблизительным подсчетам, самозванец спрятал в тайнике около двух тонн золота. Драгоценные камни Пугачев мерил не каратами, а граммами. Самый большой бриллиант в его коллекции весил около фунта. Кое-кто из нагайбаков, чьи предки состояли в пугачевском войске и чудом остались живы, рассказывали, что пещера больше походила на подземный дворец, в котором жили не только бунтовщики, но и их жены с детьми.
Лишь в шестидесятых годах XX века была обретена часть сокровищ. Два сапфировых кольца на склоне горы нашли туристы.
Одна старушка уже на смертном одре позвала хозяйку дома, приютившую ее, и поведала необычную историю. Приводим ее запись.
— Слушай, Ивановна! Мне жить недолго, день, два… Грешница я была великая… Едва ли простит меня Господь… Ведь я была полюбовницей пугачевского атамана… Он захватил меня на заводе да силой и увез с собой… Когда нас разбили на Урале, мы бежали в кит битке и везли большой сундук… Ночью приехали к реке Ай… Мой-то и говорит мне: «Акулина! Дело нашего «батюшки» (имеется в виду Пугачев) обернулось плохо… Этот сундук полон серебра да золота. Давай его зароем здесь». Вытащили мы сундук, нашли на берегу два дуба, вырыли под ними яму и положили в нее клад, завалив землей да каменьями… «Кто из нас останется в живых, — сказал мой благоверный, — тот и попользуется всем добром…» А место приметное: два дуба здесь и три дуба на том берегу… Потом сели мы на лошадей и переправились вброд… Жаль, что моего-то убили, а я попала в Оренбург… Так с тех пор и не была у клада… Думала уж с тем и в могилу лечь… Да хочу наградить тебя за любовь ко мне. Запоминай — лежит тот сундук вправо от дороги в тридцати шагах…
Старушка вскоре умерла, клад же, если только он был зарыт, продолжает лежать на прежнем месте под дубами. Чтобы добыть его, надо было от Златоустовского завода, где старушка жила в доме смотрителя, проехать около ста верст, расстояние для того времени, когда по дорогам рыскали беглые крепостные, заводские и ссыльные из Сибири, — огромное, сопряженное с немалыми опасностями. Кроме того, дорога через Ай менялась много раз, и искателям зарытого сокровища пришлось бы исследовать весь берег на протяжении, может быть, сотни-другой сажен.
В январе 1774 года в селе Медянка Кунгурского района две сотни крестьян, решивших примкнуть к Пугачеву, выбрали своим атаманом отставного артиллериста Ивана Белобородова.
Зимой 1774 года ему сопутствовала редкая удача. За полмесяца пугачевцы захватили Илимскую пристань, Шайтанские, Уткинские заводы и золотые прииски в верховьях Чусовой.
Но в марте атаман должен был отступить и идти на юг, на соединение с основными силами Пугачева под Оренбургом.
К тому времени у Белобородова скопились значительные богатства, награбленные на приисках и заводах.
На счастье, река Чусовая к тому времени освободилась ото льда, и решение пришло само — отвезти золото вниз по реке и спрятать для себя в безлюдном месте, где его не найдут царские генералы.
Версию клада подтверждают воспоминания служившего в отряде Белобородова сотника Дмитрия Верхоланцева с Ревдинского завода. Он был помилован царским судом и благополучно дожил до преклонных лет. «В конце марта — начале апреля 1774 года после отступления с Каслинского завода, — вспоминал Верхоланцев, — атаман Иван Белобородов на время покинул свое войско. Он уехал на телеге с каслинским мужиком в обратном направлении, на Чусовую, перепрятывать свой клад».
Но в бою под Казанью Белобородов был взят в плен. Вместе с другими участниками пугачевского восстания он был казнен на московской площади.
В XVIII–XIX веках, пока не построили железную дорогу, каждую весну караваны барок, груженных разными товарами, сплавлялись по реке вниз. Не все доплывали до Перми. Каждый год прибрежные скалы-бойцы собирали кровавую жатву, отправляя на дно по 10–20 барок вместе с грузом и людьми.
Самым опасным на Чусовой считался камень «Разбойник», да-геко выступавший в реку своим острым краем.
Барки с грузом летели прямиком на страшный гребень «Разбойника».
До сих пор два километра реки между камнями «Разбойник» и «Четыре Брата» — самое страшное место на Чусовой. Где-то здесь, внесенные течением от «Разбойника» вниз по реке, лежат под слоем речной гальки и песка остовы сотен разбитых барок с их ценным грузом, в том числе и пугачевской добычей.
Бытует легенда, что в те времена, когда проходило восстание Емельяна Пугачёва, у Кленовой горы, под огромным дубом, останавливался сам Емельян со своим отрядом и затем двинулся дальше на Казань. В предании упоминается о том, что близ дуба спрятан клад Емельяна Пугачева. Правда, одно дело легенда, другое — история. Версия специалистов такова, что в те самые, описанные в легенде времена отряд, который имел отношение к Пугачеву, все же останавливался, вот только самого Емельяна там не было. Исторически верно в легенде лишь то, что проходила здесь дорога, ведущая прямо на Казань. Один из восставших отрядов марийцев шел по этой дороге на подмогу к Емельяну Пугачеву. Встретившийся на их пути могучий дуб стал местом отдыха народного отряда.
Этот дуб сам по себе можно назвать памятником природы. Один лишь диаметр дуба — сто пятьдесят девять сантиметров. Он возвышается над марийской тайгой на двадцать шесть метров. Его возраст около пяти сотен лет.
Легенда гласит, что один из кладов можно найти зарытым у пугачевского дуба. Но на кладе лежит заклятье. Тому, кто осмелится взять его, грозит мгновенная смерть. Когда отгремело восстание Пугачева, разгромленные под Казанью марийские отряды хоть и потерпели поражение, но успели награбить несметные богатства. Чтобы сокровища не достались врагу, пугачевцы попрятали их в глухих местах.