— Кровь, — сказал Макаров.
— Простите? — не понял распорядитель.
— У вас кровь на подбородке, — показал Макаров пальцем на свой подбородок.
— Порезался, — пробормотал распорядитель и молниеносно слизнул красную капельку длинным языком. — Так что вам принести?..
— Пиво, — сказал Макаров.
Распорядитель ушел. Из посудомойки выглянул лысый карлик. Он зорко оглядел зал. Увидев Макарова, карлик направился к нему.
— Привет, Вилли, — сказал он писклявым голосом. — Как поживаешь, приятель?
— Я не Вилли, — ответил Макаров, поморщившись. От пронзительного писка карлика у него фонило в ушах.
— Читал твою последнюю книжку, Вилли, — продолжал карлик, сев на стул. — По-моему, дерьмо.
Зал понемногу заполнялся. Свободных столиков почти не осталось. Справа от карлика села молодая женщина с бледным лицом и яркими, словно кровью вымазанными губами.
«Типично вампирическая внешность», — подумал Макаров.
Женщина заказала двойной «Манхэттен» со льдом и салат из крабов.
— Здравствуйте, — сказала она, мельком взглянув на Макарова.
— Вы меня узнали? — оживился Макаров.
— Конечно, — кивнула Фанни. — Мы же с вами соседи по лестничной площадке.
(Да, это была Фанни… Как она здесь оказалась? Непонятно. Возможно, ей все это только снится.)
«Вот тебе и писательская слава», — уныло подумал Макаров.
На эстраде появились музыканты в сверкающих золотых пиджаках. Они разом ударили по инструментам. Девушка-утопленница низким хрипловатым голосом запела песенку на английском языке.
Входная дверь с шумом распахнулась. В зал ворвался холодный ветер.
— Эй, кто-нибудь! — крикнула девушка, прекратив петь. — Закройте, к чертовой матери, дверь, а то меня ветром унесет. Буду тогда — унесенная ветром!
В разных концах зала одобрительно зааплодировали. Но дверь, похоже, никто закрывать не собирался.
Макаров встал и подошел к выходу. На улице лил дождь. Так хлестал, что не было видно ни зги. Макаров закрыл дверь.
Вновь зазвучали резкие звуки рояля, хрип саксофона, плач гитары… Девушка скорее говорила под музыку, чем пела.
Макаров вернулся на свое место.
— Она мертвая, — сказал официант, ставя перед ним кружку с пивом.
— Мертвая? — удивился Макаров.
— Да. А что вы удивляетесь? Знаете, как написано в одной книжке? «Мертвых всегда больше, чем живых».
— Это моя книжка, — сказал Макаров.
Фанни посмотрела на Макарова. Как ни странно, но неряшливый вид старого писателя пробудил в ней сексуальные чувства.
— Вам никогда не хотелось умереть? — поинтересовалась она.
— А вам?
— Почему вы отвечаете вопросом на вопрос?
Макаров пригубил пиво.
— Скажем так — я уже умираю. Писатель, который перестает писать, начинает умирать.
— Почему же вы не пишете?
— Почему? — Макаров хмыкнул. — Вот вы чувствуете, как дышите?
— Иногда.
— То-то и оно, что иногда. А откачать сейчас отсюда воздух да сунуть вам баллон литров на пять — небось, каждый глоток считать бы стали.
— Вы не ответили на мой вопрос.
Макаров выбил из пачки сигарету.
— В мире слишком много вопросов, на которые нет ответов, — сказал он, закуривая. — Не существует.
Отыграв несколько номеров, музыканты направились к стойке бара. А девушка-утопленница подсела к Макарову. В сущности, она была уже далеко не девушка. Ну да Бог с этим.
— Спасибо, что прикрыли дверь, — сказала она. — А то у меня хроническая простуда. — Девушка вставила сигарету в белый мундштучок и закурила. — Вам понравилось, как я пою?
— Да, — искренне признался Макаров. — Очень.
— В принципе, голос у меня так себе, но для этой дыры сойдет. — Она прищурилась сквозь сигаретный дым. — Не угостите девочку коктейльчиком?
Макаров заказал несколько коктейлей.
Когда официант принес высокие стаканы с насаженными на них ломтиками лимона, девушка первым делом выкинула эти ломтики на стол. А затем опрокинула в себя один за другим сразу два стакана. Видно, у нее в жизни что-то не ладилось. Хоть она и была мертвая.
— Вы в самом деле мертвая? — спросил Макаров.
— Мя-а-у, — вместо ответа мяукнула девушка. Она уже основательно нагрузилась.
— А вот мы счас проверим, какая ты мертвая, — захохотал карлик и, крутанув колесико зажигалки, поднес язычок пламени прямо девушке к подбородку.
Запахло паленой кожей.
— Ц-ц-ц, — игриво поцокала девушка языком.
— Ну, это еще ничего не значит, — пробормотал обескураженный Макаров.
Музыканты вернулись на сцену и в несколько расслабленной манере заиграли: «Там, где кончается розовый мир».
Девушка-мертвец дотронулась кончиками пальцев до небритой щеки Макарова.
— Пойдешь со мной? — спросила она.
— Потом, — ответил Макаров.
— Потом, — медленно повторила девушка. — Неужели ты не понимаешь, Что не бывает никакого «потом»?
— О, вы проникли в самую суть вещей, — с вялой полуулыбкой сказала Фанни.
Поощренная этой полуулыбкой, девушка-мертвец охватила Фанни за запястье.
— А ты? — задыхаясь, прошептала она. — Ты пойдешь со мной?..
Похоже, у девушки начинался приступ похоти.
Фанни резко дернулась, словно ее прошило током.
— Отстань от меня, детка, — зло бросила она. — От тебя землей пахнет.
Девушка-мертвец тут же убрала руку.
— Зря вы так, — примирительно сказала она. — Вы ведь тоже когда-нибудь умрете.
— Я уже два раза умирала, — нервно ответила Фанни. — Первый раз — в семь лет, на операционном столе. Второй раз — в семнадцать, под машину угодила… Так что не надо.
Карлик хлопнул Макарова по плечу.
— Ну ты даешь, Вилли, — ухмыльнулся он. — Тебе, можно сказать, солнце предлагают, море, нудистский пляж, а ты говоришь: «Не-ет, ребятки, спущусь-ка я лучше в подвал, где девчонку топором зарубили».
У Макарова все внутри так и оборвалось. Он почувствовал тошнотворный запах крови. Чтобы как-то сбить это ощущение, он залпом допил свое пиво.
— Что вы имеете в виду? — Макаров едва шевелил губами.
— Сам знаешь — что, — подмигнул карлик.
Девушка-мертвец снова погладила Макарова по щеке.
— Хотите, я исполню что-нибудь лично для вас? — предложила она.
— Да! Да! — с благодарностью ухватился за это предложение Макаров. — Спойте, пожалуйста, «Экспресс «Забвение»». Знаете такую песенку?
— Такой песенки я не знаю, — ответила девушка, и в ее карих глазах вновь зажглись похотливые огоньки. — Но для вас я ее спою.
Покачивая бедрами, она направилась к эстраде.
Саксофонист вскинул саксофон. Гитарист врубил усилитель. Пианист плюхнулся на вертящийся табурет… Девушка-мертвец запела хриплым голосом, наполненным до краев сладкой горечью: