Запросы у Будрицы были огромные.
— Я буду требовать, чтобы суд снимали на видео… Чтобы запись велась на аудио… Я буду исключать все доказательства обвинения…
Когда Конкин попытался высказать свою точку зрения, тот наехал на него:
— Я не пойму: вы мой адвокат или нет?
Конкин обиженно произнес:
— А чей же…
Но после этого уже не возражал Будрице и по дороге в суд ежился и представлял, как могут развернуться события в судебном заседании.
Еще заревет!
Еще откажется давать показания!
Еще кинется на конвой!
Медленно шел с автостанции и думал: «Хоть бы сегодня отстреляться… Раз и навсегда… Пронести адвокатскую суму, чтобы потом забыть про этого проходимца напрочь… И заняться дачей… Провести проводку… Купить шланг, опрыскиватель, лестницу…»
Подначивало: «Спрошу-ка я Будрицу, не знает ли он воров, которые промышляют на дачах?.. Не черкнет ли им письмецо, чтобы вернули…»
Не желая встречаться со следователем и оперуполномоченным, на которых писал жалобы его подзащитный, Конкин дворами обошел отдел милиции и остановился у серого здания суда.
«Ну, я тебя защищу!»
Поднялся по ступенькам.
В холле он увидел сестру Будрицы.
В душе шевельнулось: «Может, расторгнуть соглашение, вернуть гонорар и бросить дело?» Но невольно ответилось: «Шиш вам! Отдать деньги… А кто мне будет компенсировать украденное?.. Лестницу… Коляску… Морозильную камеру… Это ведь дело рук таких же воров…»
И как-то сам собой улетучился вопрос, который мог изменить положение Конкина.
Подскочила сестра Будрицы:
— Кинокамера готова…
— Ладно, — сказал адвокат и прошел в конец коридора.
— Я приехал, — доложил он дородной судье.
— Будрицу пока не доставили, но вот-вот будет! — сообщила судья.
Когда в зал ввели Будрицу, адвокат не узнал своего подзащитного.
Будрица зарос, отпустил бороду. Лоб его перетянула черная лента.
Адвокат поперхнулся:
— Когда вас будут допрашивать, не спешите… Ходатайства заявляйте письменно… Настаивайте на своем…
Как он пожалел позже, что учил всему этому Будрицу… В письменном виде… Не спеша… Настаивайте…
— Что вы хотите заявить?
— Чтобы вызвали, — заговорил Будрица.
— Так и пишите: «Прошу вызвать в суд и допросить в качестве свидетеля… И почему?»
— Что бил мне в голову!
— Так и пишите, потому что он ударил меня в голову… И когда это было… Чем подтверждается…
От Будрицы пахло селедкой.
Со словами «Прошу всех встать!» в зале появилась сухощавая женщина — секретарь судебного заседания.
Под герб на стене прошла судья.
— Слушается дело…
«Как бы я хотел поменяться местами с прокурором», — Конкин с завистью посмотрел на севшего за стол напротив блондина в синем костюме с четырьмя звездочками на каждом погоне.
— Ваша честь! Я хотел бы, чтобы все снимали на пленку, — за решеткой привстал Будрица.
— Не перебивайте!.. Надо все по порядку… К нам уже поступило ходатайство от вас, — проговорила судья, держа лист бумаги.
— Какое ходатайство? — адвокат удивленно посмотрел на Будрицу.
— Оно пришло к нам по почте. Будрица не согласен с началом дела без предварительного слушания… Теперь ваша жалоба должна быть рассмотрена в областном суде.
«Вот это да, — почесал затылок адвокат. — Работает втайне от меня».
— Дело откладывается до рассмотрения жалобы в областном суде, — закончила судья и направилась к выходу.
«А ты хотел за день отстреляться! Мучился, топить Будрицу или вытягивать», — думал по дороге домой адвокат, жмурясь от яркого солнца и с опаской поглядывая на овраги на взгорках.
Лучше не ездить на дачу! Не будоражить рану! Если захочешь поливать огород — таскай лейку. А раньше только протяни шланг, включи поливалку. Утащили, гады… Если понадобится согреть чай — жги костер. А прежде сунь вилку в розетку… Электропроводку оборвали… Если душа потребует пива — пей теплое. Холодильник раскурочили… И на шашлыки никого не пригласишь: шампуры сперли… Если останешься ночевать — лежи в темноте… А ведь когда-то заберешься на мансарду, включишь музыкальный центр…
А впереди еще урожай… Вишня… Яблоки… Как снимать без лестницы?..
Когда Конкин приехал проведать Будрицу в следственном изоляторе, тот налетел на адвоката:
— Вы не бьетесь за меня!.. Вы не стали участвовать в рассмотрении моей жалобы в областном суде… Вы обманули мою сестру, что передали мне кодекс!..
— К-как не бьетесь?!!.. К-как обманул?
Он не пошел на заседание областного суда потому, что его не предупредили, да и не просили об этом.
Но разве это могло послужить оправданием для Будрицы!
Голова Будрицы была снова перевязана черной повязкой, какие адвокат видел по телевизору на головах чеченских боевиков.
Обманул с кодексом?.. Но это уж слишком!.. Кодекс он передал Будрице, и это, возможно, уже после разговора с сестрой.
Но стоит ли обращать внимание на такие мелочи?..
А вот Будрица обращает!
— Вы обязаны… Вам надо…
Выходя из ворот следственного изолятора, Конкин оглядел кирпичные стены тюремного корпуса с решетками в приплюснутых окнах, невольно порадовался их толщине и огрызнулся:
— Кукиш тебе, а не защиту!
Весь вечер писал запросы в различные инстанции, которые потребовал от него его подзащитный. А весь следующий день бегал, высунув язык, разнося их и собирая ответы.
Снова подкатило судебное заседание. Дорога привычно перемахивала через холмы правого берега степной реки, прорезала кленовые рощи, яблоневые сады, скатывалась в низовья рек и взлетала на меловые горы с остатками городищ кочевников.
Адвокат трясся на жестком сиденье автобуса и вспоминал, как когда-то к ним в консультацию пришел работать бывший прокурор, который вместо того, чтобы защищать своих клиентов, по привычке только обвинял.
— Вот я таким прокурором и окажусь! — лелеял сладкую мысль Конкин, понимая, что позволить себе этого не сможет.
За подобные вольности его бы попросили из адвокатов.
Автобус по каштановой аллее забрался в глубину городка.
Конкин спрыгнул с автобусной приступки и свернул к серому судейскому дому.
В суде сновали бабули, что-то писал на коленке инвалид, вводили и выводили арестантов. Судебный пристав пытался растолкать людей по залам. Адвокат заговорил с конвойным, с которым перекинулся парой слов еще на прошлом заседании.
— Ваш клиент приготовил вам очередной подарок, — сказал конвойный.
— Какой? — насторожился адвокат.
Он уже был по уши сыт выходками своего подзащитного: голодовкой, ревом-плачем, обвинениями в обмане…
— У него нашли лезвие!
— Ничего себе! — Адвокат вздрогнул, вспомнив бурный разговор с Будрицей в следственном изоляторе.
«Мог меня порезать», — холодком побежало по телу.
А если бы не нашли лезвие и он бы вскрыл себе вены в судебном заседании?.. Забрызгал бы всех кровью…
Хотя что-то не соглашалось: Будрица не такой… Слишком себя любит… Готов кого угодно утопить, лишь бы с его головы не упал ни один волос… Ведь «записал» следака… Опера…
Адвокат теперь знал, что для того, чтобы вывести Будрицу из голодовки, следователь и опер на свои кровные покупали и носили тому в камеру колбасу, ветчину, сок и даже апельсины.
— Пройдоха!
Глаза у адвоката забегали. Он усилием воли задержал взгляд на свисающей с потолка одинокой лампочке. И даже в глубине памяти не прослушивалось ни одной мысли о его даче, об украденной лестнице, обрезанной электропроводке.
То, что произошло следом, повергло адвоката в шок.
Будрица, которого, несмотря ни на что, собирался защищать, потребовал у судьи: