За это время я не единожды оглядывал горизонт позади нашего пути, выискивая следы погони, но так ничего и не обнаружил. Преследователи словно сквозь землю провалились, хотя ниже вроде бы уже и некуда. Но тревога на душе не проходила, внутренний голос упрямо твердил, что дело нечисто.
Напившись воды и пополнив питьевой запас, мы наскоро перекусили, и двинулись дальше, стремясь поскорее покинуть негостеприимные просторы пустыни. После зыбких просторов пустыни близость более твёрдой поверхности придала нам сил и, в конце концов, мы выбрались из надоевших песков на скалистую почву, где обнаружили небольшой ручеек, бегущий туда же, куда нужно было и нам.
Идти вдоль его пологого берега оказалось гораздо удобнее, чем по близлежащим скалам, испещренным острыми гранями и выступами, вдобавок, под рукой была чистая свежая вода, а не затхлая водица из старых мехов. Через пару лиг ручеек превратился в речушку, а ещё дальше набрал силу, слившись с несколькими меньшими собратьями, и обернулся стремительной рекой, пусть и не очень широкой, но вполне полноводной.
Я уже хотел предложить смастерить плот или другое плавучее средство, чтобы ускорить передвижение, но Элиафина опередила меня, и глядя из-под руки вдаль, внезапно заявила:
- А вон и край ущелья, над которым, по твоим словам, Ярил, и проходит Ледяная Пасть Скайма.
Действительно, не прошло и часа, как мы вышли на край ущелья Карра Айонг, а над нашими головами, высоко вверху, открылась еле различимая щель, в которую был виден лоскут неба. Теперь оставалось лишь спуститься на дно и отыскать там амулет. Сущие пустяки.
Глава четырнадцатая. Проклятое место.
Вот и пригодилась веревка, прихваченная из дома Эйфоса! Сотня локтей прочной бечевы, до того оттягивавшей моё плечо, была немедленно пущена в ход, лишь немного не достав до дна ущелья. После короткого совещания мы решили обойтись имеющейся длиной, просто вывесив веревку над здоровенным валуном, лежащим на дне недалеко от места, где мы вышли на край ущелья.
Естественно, что первым вниз начал спускаться я, как и положено главе отряда, ведь внизу нас ждала неизвестность. Следом спустилась Элиафина, изящно перебирая руками, отчего у меня где-то внутри всё замирало; Демент слез последним, шёпотом изрыгая ругательства: скалолазанье никогда не входило в число его увлечений.
Я коснулся веревки, и прошептал пару слов, сделав ее невидимой, справедливо полагая, что оставлять такой заметный след неразумно. После этого мы осмотрелись и двинулись вдоль края ущелья, внимательно вглядываясь: не блеснет ли где в тени искра, горящая в самой сердцевине амулета. Я старательно напрягал сверхчувства, много лет назад раскрытые под чутким надзором друида Ламиэна, но ничего не мог нащупать в мятущейся эфирной атмосфере ущелья.
Вдобавок, где-то внутри начало нарастать смутное беспокойство, что я что-то упустил из виду: какая-то деталь, ускользающая от сознания, не давала покоя, скрываясь под спудом внешних эмоций. Тревожная догадка озарила меня в тот миг, когда я вспомнил о предостережении Великих Седых. Могильные склепы! На языке гноддов это звучало как «Карра Айонг», то есть ущелье носило то же имя! Неужели ловушка?
Тихий скрежет справа разрешил все сомнения: часть скалы сдвинулась, открывая проход, из которого медленно показались зомби, бредущие со слепой целеустремленностью. Но от всех остальных, встречавшихся мне прежде зомбированных, эти отличались тем, что возвышались над нами на целый метр.
“Гаэды”, внезапно понял я, знаками показывая Дементу и Элиафине, чтобы они отступили подальше, за мою спину, “Предки гноддов, легенды их такими и описывают, под три метра ростом”. Прежде я не очень-то верил этим сказаниям, полагая их немного преувеличенными, несмотря на отсутствие у гноддов склонности к возвеличиванию собственного прошлого.
Но кто и зачем устроил здесь эту гробницу, полную неупокоенных зомби, для каких целей? Лихорадочно соображая, я оглядывал растущую прямо на глазах толпу мертвецов, с тусклыми взглядами надвигавшихся на нас. Создавалось стойкое впечатление, что здесь были захоронены если и не все представители этого полузабытого народа, то уж половина точно.
Магия вещественного мира, согласно тем же легендам, не оказывала воздействия ни на живых, ни, тем более, на мёртвых гаэдов. Именно поэтому в обычае у гноддов сохранилась традиция сжигать умерших, несмотря на утрату этой уникальной особенности. И потому никогда не существовало погребений гаэдов на тех территориях, где они проживали в древности. Откуда же взялись эти зомби, Джард бы их побрал?