- Ты ошибаешься, Искатель, - прохрипел глухой голос апостола Хаоса, - я уже обрёк тебя на медленное умирание от моего Гласа Смерти, и у тебя осталось совсем немного времени, чтобы завершить дело. Завтра ты почувствуешь слабость в теле, через два дня - с трудом поднимешься с постели, а еще через три - ослабнешь настолько, что не сможешь даже дышать. Ты уже мертвец, Искатель! - Риэ разразился сухим трескучим смехом.
И не дожидаясь моей реакции, он повернулся и ушёл в туман, а следом за ним ушли демоны, сразу потеряв ко мне всякий интерес. А в моей груди разлилась струя холода, словно подтверждая его последние слова. Так вот какова на деле эта Тихая смерть, которой страшились все герои древности!
Риэ не обманул меня - на следующий день я ощутил слабость, свидетельствующую о действии проклятия, которое наслал апостол Хаоса. Быстро подсчитав, я обнаружил, что если не произойдет чуда, то на рассвете шестого дня погибну от удушья, не в силах сделать даже вдоха, всего в шаге от завершения своей миссии, на берегу острова Шивал!
Близость смерти никогда не пугала меня, но стоило мне представить лицо Элиафины, и всё во мне переворачивалось: ведь моя смерть произойдёт у неё на глазах, что будет с ней? Я и раньше не желал смерти, а тем паче сейчас, когда, наконец, обрел смысл жизни в ясном взоре эльфийской принцессы.
Нет! Я буду бороться до конца! И пусть воспоют в песнях мужество и твёрдость духа последнего Избранного Великих Седых! Ничто не заставит меня отступиться сейчас, когда до цели осталось совсем немного.
Чуткое сердце девушки подсказывало ей, что со мной что-то неладно, и стоило больших трудов убедить её, что это всё пустые страхи. Возможно, она только сделала вид, что поверила, но, по крайней мере, прекратила терзать меня расспросами о том, что случилось.
Демент держался слегка отчужденно, словно его мучила какая-то мысль, не дающая покоя, но он не смел поделиться ею. Я не стал его трогать, прекрасно понимая, что сейчас, в одном шаге от завершения пути, наши враги усилили противодействие, и всех нас мучают собственные демоны, имеющиеся в душе каждого.
Слабость в теле почти неуловимо усиливалась, к вечеру я чувствовал себя так, словно весь день выполнял тяжёлую физическую работу, хотя на судне мне просто нечем было занять себя, кроме блуждания по палубе. Словно незримая тень легла на всех членов экипажа, люди начали даже сутулиться, ощущая на себе чей-то тяжкий взгляд, пригибающий, словно груз на плечах.
Ночь не принесла облегчения. Утром я чувствовал себя ещё хуже, и несмотря на все мои старания скрыть происходящее, Элиафина догадалась, что происходит что-то ужасное, и потребовала объяснений. После долгих уговоров я сдался, и поведал ей о проклятии, наложенном на меня апостолом Хаоса.
Как я и предполагал, реакция девушки была однозначной: слёзы. С огромным трудом мне удалось успокоить её уверениями, что моему врагу не под силу ускорить этот процесс, а я постараюсь продержаться до прибытия в храм Всесвятых, и выполнить возложенную на меня миссию, а там, глядишь, сила амулета превозможет мощь вражьего проклятия.
Ещё двое суток плавания только усилили мои тревоги, я уже с трудом волочил ноги, и даже тёмная полоса на горизонте, указывавшая на приближение к берегам острова Шивал, не способствовала улучшению моего настроения. Хорошо ещё, что погода была на нашей стороне, и судно мчалось по волнам на предельно возможной скорости, опережая все прогнозы и ставя рекорды.
На рассвете пятого дня, на сутки раньше срока мы приблизились к побережью острова, и высадились в южной бухте, из которой к воротам храма Всесвятых шла прочная грунтовая дорога. Здесь мы расстались с нашим капитаном, уговорившись, что через неделю он вернётся за нами сюда, и в знак признательности (а также в качсестве компенсации за доставленные хлопоты) я увеличил плату с двухсот до трёхсот золотых.
Оседлав лошадей, полученных в Харвелле, мы спешно двинулись в путь. Солнце едва показалось из-за горизонта, а мы уже мчались во весь опор по дороге, ведь до храма Всесвятых было ещё около двадцати лиг!
Впрочем, у меня к этому времени уже почти не оставалось надежды на благополучное завершение моего пути. Я так ослаб, что Дементу пришлось привязать меня, чтобы не выпал из седла под копыта своего скакуна. Силы мои таяли с каждой лигой, приближающей к цели. Счет времени пошёл уже на часы, и судьба Мира повисла на волоске.
Глава двадцатая. Храм Всесвятых.
Через час после начала пути мы въехали под своды леса, занимающего большую часть острова Шивал. Там нам поневоле пришлось уменьшить скорость езды, так как дорога во многих местах заросла густым низкорослым кустарником, царапавшим брюхо коням, и без того едва выдерживающим заданный нами бешеный темп скорости.