Подумывает насчет натяжной проволоки. Они вообще-то незаконны, но Кел вполне уверен, что ничего особенного: тот же Март уже дважды предлагал ему купить у него нелицензированный дробовик – дескать, лежит без дела, – и все садятся за руль по дороге из паба. Беда, опять-таки, в том, что Кел понятия не имеет, какую кашу может заварить.
Или какую уже заварил. Слушая Марта, Кел начинает догадываться, как тут все запутано и до чего пристально стоит следить за тем, куда ногу ставишь. Нори́н, которая держит лавку на коротенькой двойной линии построек, считающейся деревней Арднакелти, не заказывает печенье, которое нравится Марту, из-за причудливой эпопеи 80-х, связанной с ее дядьями, отцом Марта и пользованием пастбищами; с обитающим за горками фермером, кого не упоминают по имени, Март не разговаривает, потому что тот купил щенка, которого зачал пес Марта, хотя вроде б не должен был. Есть и другие похожие истории, хотя Кел не все их слышал внятно, поскольку Март свои рассказы ведет обширными петлями, а Кел к тому ж не до конца разбирает местный говор. Келу он нравится – насыщенный, как здешний воздух, игольчато-острый, напоминает холодную речную воду или горный ветер, – но куски сказанного пролетают мимо, он отвлекается, прислушиваясь к ритмам, и упускает еще больше. Впрочем, разобрал он достаточно, чтобы понять: есть риск сесть на чей-то табурет в пабе или оплошно срезать, гуляючи, не по тому участку земли, и могут быть последствия.
Приехав сюда, Кел был готов к тому, что чужака встретят в штыки. Ладно, пусть так, лишь бы не подпалили жилье, – не нужны ему ни напарники по гольфу, ни званые ужины. Но все обернулось иначе. Люди отнеслись по-соседски. В день приезда, когда Кел взялся таскать вещи в дом и из дома, прибрел Март и оперся о калитку, принялся выспрашивать, что да как, а кончилось дело тем, что приволок старый мини-холодильник и посоветовал хороший строительный магазин. Норин объяснила, кто кому какой двоюродный, как подключиться к местному водоснабжению и – погодя, когда Кел ее раз-другой насмешил, – начала предлагать, в шутку лишь наполовину, свести Кела со своей овдовевшей сестрой. Старики, безвылазно, судя по всему, обитающие в пабе, перешли от кивков к замечаниям о погоде и далее к пылким объяснениям спорта под названием хёрлинг, который, по мнению Кела, похож на то, что получится, если оставить скорость, ловкость и свирепость хоккея на льду, но вычесть лед и почти всю защитную экипировку. До прошлой недели он предполагал, что его тут приняли если и не с распростертыми объятиями, то хотя бы как умеренно занимательное природное явление – как, скажем, морского котика, поселившегося в реке. Очевидно, он навсегда останется пришлым, но ему уже начало казаться, что это пустяки. Теперь все не так однозначно.
Так вот, четыре дня назад Кел поехал в город и купил здоровенный мешок садовой почвы. Он отдает себе отчет, до чего это несуразно – докупать себе землю после того, как он потратил бо́льшую часть своих сбережений на десять акров этой самой земли, но почва в его владениях груба и комковата, вся сплошь травяные корни и острые камешки. А для его дела земля нужна мелкая, влажная, однородная. На другой день он встал до рассвета и насыпал слой этой земли у стен дома, под каждым окном. Чтобы добраться до приличной поверхности, пришлось выполоть сорняки, вьюнки и счистить камешки. Воздух пробирал холодом до самого дна легких. Постепенно поля вокруг посветлели; проснулись и взялись препираться грачи. Когда небо озарилось и смутно донесся повелительный свист Марта, адресованный его пастушьей собаке, Кел смял мешок из-под почвы, сунул в мусор и ушел в дом готовить завтрак.
Назавтра утром – ничего; на следующее утро – ничего. Наверное, в прошлый раз подобрался к ним ближе, чем ему показалось, – видать, напугал. Кел продолжил заниматься своими делами и взгляд на окна и изгороди не бросал.
Сегодня утром – следы, на земле под окном гостиной. Судя по отпечаткам рифления, кроссовки, но следы слишком затоптанные и внахлест, чтобы разобрать размер и количество ног.
Сковородка разогрета. Кел бросает на нее четыре кусочка бекона – мясистее и вкуснее того, к какому привык, – и, когда жир начинает шкворчать, разбивает два яйца. Подходит к “айподу”, пристроенному на том же деревянном столе, оставленном хозяевами, за которым ест: вся нынешняя Келова мебель сводится к этому столу, брошенному деревянному бюро с пробитой боковиной, двум колченогим пластиковым стульям и громоздкому зеленому креслу, которое выкинул двоюродный брат Марта, – включает Джонни Кэша[2], не слишком громко.
2
Джон Кэш (1932–2003) – американский кантри-, рокабилли-, фолк-, блюз-, рок-исполнитель, автор песен, музыкант, актер.