При имени Реньи Мате смягчается. Правда, «Писем о вероятности» он не читал, зато «Диалоги о математике» Реньи — его любимая книга. И все-таки…
— Что можно Юпитеру, нельзя быку, — назидательно изрекает он.
— Но почему же, мсье? Чем я хуже Реньи?
Самонадеянность беса так забавна, что Мате фыркает, и гнев его остывает окончательно.
— Ну-с, — говорит он, снисходительно посмеиваясь, — так что же вы придумали в подражание Реньи? Может быть, несуществующую встречу Паскаля и Ферма?
— Вот именно, мсье! — не моргнув глазом подтверждает черт. — Они ведь тоже никогда не виделись и тоже пользуются у меня понятиями более позднего времени. Зато письма о формуле сочетаний — это уж чистая правда. Ферма и Паскаль действительно отправили их друг к другу почти одновременно.
Мате только руками разводит. Но ссылка на Сент-Бёва и Реньи сделала свое, и он уже не чувствует охоты возмущаться.
В конце концов, право на некоторую вольность есть у всякого художника. А то, что Асмодей художник в своем деле, сомневаться не приходится.
— Мерси, мсье! — расплывается черт (он если не слышал, так угадал мысли Мате). — Очень рад, что вы это уразумели. Ведь я не диссертацию сочинял и не научную монографию, а пьесу. Паскаль, Ферма, Мольер — о них уже столько понаписано. Тут тебе и о жизни, и о творчестве, и о философских взглядах… А я рискнул показать всего лишь несколько связанных с ними эпизодов…
— Не так уж это мало, — замечает Фило. — На сей счет существует пропасть изречений, но я приведу одно: чтобы узнать вкус барашка, не обязательно съедать его целиком. Объясните, однако, вот что: зачем вы так старательно приукрашивали все, связанное с теорией вероятностей? Зачем придумали историю с паштетом, с подземельем, с Клубом математиков? Разве нельзя было то же самое изложить просто, без фокусов?
— Конечно, можно. Но на сей раз благоволите обратить свои претензии к мсье Паскалю, чьей мыслью я руководствовался. По его мнению, математика — предмет настолько серьезный, что никогда не следует упускать случай сделать его и немного занимательным… Впрочем, теория вероятностей, как вы понимаете, далеко не исчерпывается тем, что уместилось в моем спектакле. Так что, если вздумаете изучать ее всерьез, обратитесь к более опытным педагогам…
А теперь прощайте, мсье! Срок моей командировки истек. Дон Леандро-Перес, наверное, сердится… Итак, бьен рэстэ́. Счастливо оставаться! И позвольте мне завершить мое представление традиционной формулой старинных испанских драматургов: «Простите автору его ошибки!»
Хромой бес отвешивает опечаленным филоматикам насмешливый поклон и скрывается из виду.
— Мате, неужели он никогда не вернется?
— Как знать, Фило. Наше дело — ждать и надеяться…
