— Не беда. Раз мы невидимки, нас никто опасаться не станет.
В ту же минуту рядом послышались приветствия: важный белобородый старик обменивался поклонами с другим, помоложе.
— Ба, милейший Мустафа! Тебя ли я вижу? Давно же ты не был в Исфахане…
— Дела, досточтимый Гусейн! Только с дороги. Что нового?
— Новость у нас только одна, — сказал первый, сильно понизив голос, — везир Тадж аль-Мульк.
— Ну, это новость не новая, — отвечал второй со скрытой издевкой.
— Скажи лучше, новость, которая не успеет состариться, — возразил первый, почти не разжимая губ.
— Как! Ты хочешь сказать, что Тадж успел прогневить свою повелительницу? Но чем?
— Только тем, что знает о ней слишком много. Смерть Малик-шаха темна. И многие считают, что это дело Туркан. В государстве смута, междоусобица…
— Понимаю, — прошелестел второй, — надо укрепить свою власть, стало быть, снять с себя подозрение…
— А заодно избавиться от опасного сообщника. Не удивлюсь, если в один прекрасный день расплачиваться за все их совместные злодеяния придется одному Таджу.
— Все может быть. Коварства у Туркан достаточно.
— Не меньше, чем сластолюбия, — злорадно усмехнулся первый. — Знаешь, какие у нас ходят про нее стишки?
Он нагнулся к самому уху собеседника и зашипел:
— Опасные вирши, — захихикал тот. — Готов поклясться, что их сочинил Хайям. Но тогда ему лучше здесь не показываться…
— Скажи об этом ему самому, — ядовито посоветовал первый, — потому что сегодня он будет здесь, в этом дворце…
— Ну и разговорчик, — вздохнул Мате, когда почтенные сплетники отдалились. — Кажется, мы с вами попали в самую гущу дворцовых интриг.
— Зато узнали, что незнакомец не обманул нас, — заметил Фило. — Во всяком случае, встреча с Хайямом-поэтом нам обеспечена… Но взгляните на тех скромно одетых людей. Не удивлюсь, если узнаю, что это отец с сыном.
— Да, похожи, — подтвердил Мате. — Интересно послушать, о чем они спорят.
— Прошу тебя, отец, — страстно убеждал юноша, — сделай это. Ты прослужил под началом Хайяма восемнадцать лет, он тебе не откажет.
— О чем ты просишь, неразумный? — отвечал тот. — Хочешь стать учеником навлекшего на себя немилость сильных. Подумай, что ждет тебя?
— Что ждет? Истина! Хайям приобщит меня к своим мыслям, посвятит в тайны чисел и звезд. Не ты ли сам говорил, что нет ему равных в астрономии? Не ты ли с восхищением рассказывал о ночах, которые провел в его обществе, наблюдая за вращением звездной сферы?
— Да, — смягчился отец, — то было прекрасное время. Время маликшахских таблиц. Мы составили таблицы неподвижных звезд, вычислив широту и долготу склонения каждой. И теперь всякий может заранее узнать, где искать на небе любую звезду в любое время года.
— Вот видишь, глаза твои загораются при одном воспоминании об этом. Почему же ты не хочешь, чтобы и мне было чем помянуть молодость?
— Но маликшахские таблицы завершены…
— И что же? Там, где Хайям, всегда найдется достойное дело для человека, который хочет служить науке и людям. Завершены таблицы, но не закончен календарь…
— Ах, не растравляй моих ран, — с горечью перебил отец. — С тех пор как Малик-шах повелел создать новый солнечный календарь, Хайям только и дышал этим трудом. Ему удалось распределить високосы таким образом, что за тысячу лет между календарным и истинным солнечным годом не происходит никакого расхождения. Но он все еще не был доволен и продолжал работать как одержимый. Его не раз спрашивали, чего он добивается. Ведь такого точного календаря не было от сотворения мира! «Точность — не всё, — отвечал он. — Надо, чтобы календарь был и точным и удобным». — «Но чем же неудобен этот?» — вопрошали его снова. «Согласно моему расчету, — отвечал он, — високосные годы повторяются семь раз подряд через каждые четыре года, а на восьмой — через пять лет. Но не всегда это правило сохраняется. Иногда високос с пятилетним промежутком приходится не на восьмой, а на седьмой раз, и это вносит путаницу в пользование календарем». — «Но можно ли добиться, чтобы високосы чередовались равномерно, не поступившись точностью?» — допытывались у него. «Нельзя, — говорил он, — но надо стараться, чтобы расхождение было наименьшим. Хотя бы не более одних суток за несколько тысячелетий». И он продолжал свои поиски, и каждый день приближал его к намеченной цели… Вот какой это необыкновенный человек!