— Ага! — закричал Фило. — Значит, вы признаёте, что человеческое сердце и математический расчет — вещи несовместные?
— Ну, это еще неизвестно. Строение живых организмов — предмет пристального внимания инженеров, которые ищут в природе прообразы своих будущих сооружений. Природа, знаете ли, на редкость изобретательный конструктор. У нее есть чему поучиться. Возьмите, к примеру, летучую мышь…
— Вот еще! — Фило поморщился. — Я их терпеть не могу.
Мате пожал плечами:
— За что такая немилость? Летучие мыши не только безобидны, но даже полезны. Они уничтожают вредных насекомых, да еще ночью.
— Вслепую?!
— В том-то и дело!
И Мате стал рассказывать.
Оказывается, зрение у летучей мыши очень слабое. Но природа снабдила ее замечательным свойством. При полете она непрерывно издает неслышные нам ультразвуки. Отражаясь от встречных предметов, звуковые волны возвращаются к ней обратно и предупреждают о препятствии. Вот почему летучая мышь стала прообразом радиолокатора.
А птицы? Они с незапамятных времен служили людям моделью летательных аппаратов. Впрочем, чтобы летать по-настоящему, человеку недостаточно скопировать птичьи крылья. На поверхностном, нетворческом подражательстве далеко не улетишь…
— Да, много загадок задает нам природа, — задумчиво продолжал Мате. — Кораблестроители, например, очень сейчас заинтересованы причинами необычайной быстроходности дельфинов. Одна из этих причин установлена. Это особое строение кожи. Между прочим, резиновое подобие дельфиньей кожи уже создано. Им обтянули подводные лодки, и быстроходность их значительно возросла… А пауки? Разве не интересно докопаться, отчего они выпускают нить такой невероятной прочности? Конечно, на первый взгляд паутина и прочность — понятия несовместимые. Но испытайте на разрыв паутинку и той же толщины стальную проволоку — и вы убедитесь, что первая много прочнее. В Южной Америке водятся пауки, чья паутина заменяет рыбачьи сети. Что, не верите? Думаете, я преувеличиваю?
— Думаю, что вы поэт, — сказал Фило восторженно. — Настоящий поэт науки. Слушая вас, испытываешь гордость. За человека, за его разум, за его безграничные возможности…
— Будет вам, — отмахнулся Мате, очень, впрочем, довольный. — Лучше скажите, какого мнения об этом ваш Хайям. Есть у него что-нибудь о человеке и его возможностях?
— У Хайяма всё есть! Вот, слушайте:
Состязаться с Хайямом было трудно. Друзья задумались и шли некоторое время молча.
— Нет, — неожиданно заявил Мате, — так больше продолжаться не может. С этой минуты мы начинаем искать Хайямов по-настоящему.
И он быстро зашагал вперед, решительно раздвигая толпу и громко выкрикивая на ходу:
— Хайям! Хайя-а-ам! Хайя-а-а-а-ам!!
— Это от жары! — трагически прошептал Фило и бросился следом.
Разговор по душам
В это время на другом конце базара толпа вдруг всколыхнулась и раздалась надвое, почтительно пропуская нечто напоминающее винный бочонок, на который напялили ярчайший, затканный птицами халат и громадную тыкву-чалму.
— Дворцовый повар идет! — слышалось отовсюду. — Дворцовому повару почет и уважение!
Несмотря на тучность, повар шел быстро, небрежно озирая разложенные кругом товары. За ним в ожидании распоряжений следовали два рослых невольника-эфиопа. На головах у них покачивались высокие корзины.
Торговцы наперебой старались завлечь важного покупателя: дворцовый повар пришел — значит, жди барыша! Но он словно не замечал ни льстивых похвал, ни заискивающих улыбок.
— Мир тебе, Али! — приветствовал его хозяин кофейни, человек с густыми черными бровями, под которыми блестели умные насмешливые глаза.
— А, это ты, Хасан! Мир и тебе, — рассеянно сказал повар и пошел было дальше, но Хасан загородил ему дорогу.
— Что с тобой, Али? Не стал ли ты, часом, главным казначеем?
— С чего ты взял?
— Очень уж важный у тебя вид.
— Зато на душе у меня неважно, Хасан.
— Значит, пора тебе побеседовать по душам со старым другом.
— Хитер ты, Хасан! — Али невольно улыбнулся. — Умеешь уговорить человека. Так и быть, загляну к тебе ненадолго, только лишние уши отпущу.