Я вгляделся в темноту, навстречу самолету важно двигался маленький человек в форме капитана. Засмеявшись, я выключил двигатели.
— Наши.
— Откуда ты знаешь?
— Посмотри, — сказал я, указывая вперед.
Сомнений быть не могло, человеком в офицерской форме был Прието. Я улыбнулся. Никогда не думал, что буду рад снова увидеть Прието.
— Как обстановка? — спросил я, когда мы вошли в здание аэропорта.
На столе Прието горела одинокая лампа, он подошел к столу и налил кофе.
— Все еще идут бои за Санта-Клару. Я с благодарностью принял из его рук чашку кофе и сделал большой глоток.
— Мы слышали, что Санта-Клара пала.
— Нет, мятежники по-прежнему в миле от города. Они окопались и ждут подкреплений с юга.
Снаружи раздался шум, звук выстрела и крик, потом наступила тишина. Я вопросительно посмотрел на Прието.
— Люди здесь нервные, — с легкой усмешкой сказал он. — Стреляют во все, что движется, даже в тени, а уже только после этого окликают.
— А мятежники пытались пробраться сюда?
— Несколько человек, но они все убиты. — Прието потянулся за сигаретой, и я заметил, что у него слегка дрожат пальцы.
— Мы засекли вас на радаре, когда вы были еще в пятидесяти милях отсюда. Мы предполагали, что это вы, но окончательно убедились только тогда, когда вы себя назвали.
— Вы ждали моего прилета?
— Мы получили информацию из Нью-Йорка, что вы находитесь в пути. Именно президент предположил, что вы воспользуетесь своим самолетом. Со вчерашнего дня вас здесь ожидает автомобиль.
Я допил кофе и поставил чашку.
— Хорошо, я готов. Прието медленно поднялся.
— Вы думаете, что это я убил Гуайаноса, да? Я посмотрел на него и молча кивнул.
— Но вы же должны понимать, что если бы это сделал я, то я бы наверняка убил и Мендосу. Он ведь был более важной фигурой.
Я приказал Хиральдо оставаться возле самолета до дальнейших распоряжений, а сам с Котярой сел в армейский джип и направился в город. Джип был шестиместным, мы с Котярой сидели в середине, а на переднем сиденье расположились шофер и солдат охраны. Сзади с автоматами наготове сидели еще два солдата.
Мы ехали, не включая фар, и мне было интересно, как шофер разбирает дорогу. Видно, он ее хорошо знал. Не доехав милю до города, он все-таки включил фары, но в этом уже не было необходимости, на востоке разгоралась заря.
Дважды по дороге в город и один раз при въезде нас останавливали. Но, едва взглянув на нашу машину, солдаты отдавали честь и пропускали нас. Они явно были предупреждены о моем приезде. Было уже совсем светло, когда мы подъехали к президентскому дворцу.
Возле дверей нас ожидал армейский капитан.
— Сеньор Ксенос, — сказал он, — президент просил немедленно провести вас к нему.
Я направился за ним по коридору к кабинету президента. Капитан тихонько постучал в дверь, не дожидаясь ответа, открыл ее и шагнул в сторону.
Президент стоял в окружении группы офицеров. Увидев меня, он улыбнулся, быстро вышел из-за стола и заключил меня в объятья.
— Дакс, мальчик мой, — тепло произнес он. Я рад, что ты приехал, несмотря на то, что все уже кончено!
Я оцепенел от удивления, чувствуя его поцелуи на своих щеках. Я не ожидал увидеть его таким бодрым, почти радостным.
Человек не мог притворяться на собственных похоронах.
30
Я стоял рядом с президентом и смотрел на карту, разложенную на столе. Она была испещрена крестиками и разноцветными значками. Я не понимал значения этих пометок, пока президент не объяснил мне их смысл.
— Единственный шанс у них был завершить эту войну быстро. За три, четыре дня, и все! — Президент щелкнул пальцами. — Тогда бы все было кончено.
Среди офицеров, окружавших президента, прошел одобрительный гул.
— Я понял это только сейчас, — продолжил президент, и в голосе его прозвучали довольные нотки. — У них было достаточно оружия и боеприпасов. Было бы хорошо, если бы они продолжали свои набеги, из этого не получилось бы настоящих военных действий. Я принял срочное решение отступить с гор и позволить им растянуть свои коммуникации. Они подумали, что побеждают, и стали усиленно тратить припасы. Отошли на двести сорок миль от гор, совершенно не позаботившись о боеприпасах и снабжении. У них совсем нет грузовиков, только несколько автомобилей, лошади и ослы. — Президент рассмеялся. — Подумать только, в наше-то время лошади и ослы!
Офицеры хором засмеялись, но когда президент снова заговорил, моментально наступила тишина.
— Мы можем удерживать Санта-Клару, а она настолько близко к столице, что мятежникам будет казаться, что они уже победили. Но они застряли там и теперь просят подкрепления у предателей с юга, чтобы те помогли им захватить столицу.
Но у предателей с юга только один путь прийти им на помощь. Дорога на север перекрыта верными правительству войсками, поэтому они вынуждены двигаться на запад через полуостров. Вчера утром они начали свое движение, и к исходу дня все три дивизии были на полуострове. Тогда мы приняли контрмеры, две бронетанковые и три пехотные дивизии заперли их на полуострове, и ускользнуть им теперь не удастся. У них остается только один путь — в море!
Президент победно посмотрел на меня.
— Предатели-полковники моментально смекнули, что они в ловушке, из которой невозможно выбраться. И уже сегодня рано утром я получил доклады, что они интересуются условиями капитуляции. Бандиты в Санта-Кларе поняли, что прошли все сроки подхода подкрепления, до них стало доходить, что они слишком оторвались от гор. Разведка докладывает, что некоторые из них начали возвращаться в горы. Но и их ожидает сюрприз: две бронетанковые дивизии, переброшенные с запада, отрезали их от гор. Бандиты будут разбиты по частям!
Я с трудом держал голову, глаза слипались.
— Но ведь все время передавали, что положение плохое и мятежники одерживают верх, — сказал я.
— Так оно и было поначалу, — с улыбкой ответил президент. — Но когда я ввел в действие свой план, то запретил делать какие-либо заявления. Одно неосторожное слово, и они могли бы повернуть назад и избежать ловушки. Но я все продумал, на этот раз им не вырваться. Раз и навсегда они поймут, что я и есть правительство, я и есть Кортегуа!
Некоторое время президент молча смотрел на меня, потом повернулся к присутствующим.
— На данный момент все, джентльмены. Президент подождал, пока все выйдут из кабинета, потом топнул ногой.
— Все они свиньи и трусы! Думают, что я не понимаю, что они выжидают, кто возьмет верх, чтобы быстро переметнуться на сторону победителя!
Я посмотрел на этого старого человека, казалось, сбросившего с плеч груз прожитых лет. Он выглядел сильным и полным энергии, каким и был всегда.
Президент взял меня за руку и посмотрел прямо в глаза.
— Ты единственный, в ком я не сомневаюсь, — сказал он. — Я знал, что ты приедешь поддержать меня, что бы ни случилось. Мне не надо было сообщать, что ты направился сюда, я знал об этом.
Я промолчал.
Президент подошел к креслу и сел в него.
— Тебе надо отдохнуть с дороги, иди в мои апартаменты, прими ванну и поспи. Когда проснешься, для тебя уже будет готова новая форма.
— Форма?
— Да ты ведь полковник, не так ли? А кроме того, у меня есть для тебя поручение. Я слишком занят и решил отправить тебя в качестве моего представителя на юг, чтобы принять капитуляцию предателей.
— На юг? — переспросил я.
— Да. Для бандитов на севере капитуляции не будет. Я их всех убью!
Тяжелые капли дождя стучали по земле за стенами фермерского домика, в котором на следующее утро в десять часов утра я дожидался представителей мятежников. Глядя в окно, я видел нескольких овец и козу, пасущихся в поле под дождем.
От двери вернулся полковник Тулья.
— Они идут, — сказал он.
Я поднялся, а полковник обошел стол и остановился рядом со мной. Я услышал сначала бряцанье оружия охраны, потом открылась дверь и они вошли. Форма у них была мокрой и грязной, лица усталые и осунувшиеся. Они стояли у порога и смотрели на нас.