Крис замер, заметив насмешливый взгляд Чонина. Тот смотрел на него из-под полуопущенных ресниц и не двигался.
— Что? — тихо спросил Крис, отдёрнув руку от напряжённого члена Чонина.
— Ничего. Просто до сих пор с трудом верю… Я уже почти смирился с тем, что никогда не смогу быть рядом с тобой, а тут… оказывается, ты — омега. Я не ждал такого чуда. Пытаюсь к нему привыкнуть. До сих пор не верится. Хён, ты…
— Из меня омега так себе. — Крис отвернулся, чтобы не пялиться на яркие губы Чонина. Он отлично помнил, что ему говорил доктор. — Ты даже не сможешь поднять меня и внести в дом, если вообще захочешь это сделать.
— Пф, подумаешь… Что мешает тебе внести в дом меня? — Чонин весело хмыкнул и снова потянулся. — Пока я ещё лёгкий, разумеется. И почему я не захочу? Если бы не захотел, подумал бы о защите, знаешь ли. Но не подумал. То есть, подумал, но решил лишить тебя всех путей к отступлению. Всё равно ты как-то сказал, что хочешь детей от меня. Я не возражаю. Ни капельки. Я вообще детей люблю.
Крис задохнулся от возмущения и негодования. Только сейчас до него дошло, что случилось ночью, как это называлось и какие могло иметь последствия. И насколько коварен тот, кого он так легкомысленно считал ребёнком.
— Ты… Хотя чему я удивляюсь? И это после той выходки про мою несуществующую болезнь…
— Какую болезнь? — Чонин смотрел на него с искренним недоумением. Пришлось поведать ему о слухах, что отвратили от Криса омег и бет.
— Но я никаких слухов не пускал. Да и зачем? Всё равно многих бесил твой запах. Мне и этого отлично хватало.
— Вот как? — начал медленно закипать Крис, которого уже допекли невыносимостью его запаха вконец.
— Хён. — Чонин вскинулся и сел напротив Криса, прикоснулся ладонями к его лицу, погладил и улыбнулся. — Давай остановимся на том, что ты уже мой. Ты сам признал это. Не так давно. И очень убедительно отдался — мне понравилось. Очень надеюсь, что ты отдавался не только телом, а с сердцем в нагрузку — как раз на него я претендую в первую очередь. Только мне мало. И я хочу ещё немного твоего сердца. Сейчас.
Через миг Крис выгибался на простынях, тихо стонал, выдыхал имя и упивался прикосновениями. Обнимал Чонина, притягивал к себе, жадно нюхал, оглаживал ладонями и настойчиво искал губами его губы.
Этот выбор он сделал сам и осознанно. Всю жизнь хотел быть альфой, но в итоге превратился в омегу ради несовершеннолетнего альфы. Крис пока не знал, пожалеет ли он об этом позже. Прямо сейчас — не жалел, пусть даже Чонин пригрозил ему хриплым голосом: “Хён, я мстительный. Ты у меня кончишь в десять раз больше, чем я на том чёртовом столе…”
Крис не жалел, но испытывал страх перед будущим. В свете желаний Чонина, которые плохо сочетались с условностями. Довольно странное ощущение, когда сердце одновременно замирает от восторга и тут же сжимается от ужаса. Потому что Чонин прозрачно намекнул, чего же он хочет, но при этом Чонин оставался восемнадцатилетним альфой со сбитыми фазами поиска. Гарантий — ноль целых и ноль десятых. Даже если Чонин искренне верил в собственные слова… он не мог изменить свою природу.
Крис убедился в этом окончательно, когда смог оценить, что приходилось выдерживать Чонину в фазе поиска, на собственной шкуре. Когда эта самая чёртова фаза поиска приключилась у Криса. Впервые в жизни. И ему ещё несказанно повезло, что в тот день он отсидел занятия нормально, а прихватило его вечером, за полчаса до возвращения Чонина. Те полчаса он никогда не забыл бы — едва с ума не сошёл в ожидании. И ещё хорошо, что ему хватило здравого смысла никуда не выходить. В общежитии альф для него это закончилось бы печально.
Крис в тот день кое-как добрался до ванной, залез под воду прямо в одежде, а потом с остервенением пытался смыть с себя и одежду, и липкий пот. Тело ломало и крутило неудовлетворённостью, превращавшейся в реальную физическую боль. Крис в итоге рухнул на колени и втолкнул в себя пальцы — хоть что-то. Яростно тёр кожу, двигал пальцами всё быстрее, словно мечтал вывести всю чёртову смазку, вымыть её из себя, высушить себя изнутри и вновь стать никем. Задыхался, хрипло стонал и хотел сдохнуть ко всем чертям. Он вообще ни о чём не мог думать и испытывал всего одно, зато неодолимое желание. Сердце настолько быстро колотилось в груди, что Крис практически ничего не слышал, кроме собственного пульса, казавшегося оглушительным. Член стоял колом и болезненно ныл так, словно внутри Криса уже был Чонин. Но увы, даже с пальцами внутри царила мучительная пустота — голодная пустота, сводящая с ума.
Крис не ко времени вспомнил, как Хань засунул в брюки вибрирующий телефон. Это привело к попыткам вспомнить, где Крис оставил телефон. И он опасался, что может засунуть в себя телефон всерьёз, раз уж на член прямо сейчас никак не сесть.
А потом на него обрушился запах чили. Это походило на обвалившийся на голову Крису потолок. И он сам не помнил, как выметнулся из ванной и накинулся на опешившего Чонина, только перешагнувшего через порог. Не помнил, что сбивчиво говорил, пока тащил Чонина к кровати, чтобы буквально швырнуть на неё. Не помнил, что шептал, сдирая с Чонина одежду и помечая смуглое тело буквально везде жадными поцелуями — сцеловывал даже подтаявшие снежинки с рыже-розовых волос. Зато Крис помнил горечь на языке от таблетки, которую Чонин чуть ли не силой втолкнул ему в рот. Помнил, что ему всё время было мало. Помнил, как отчаянно насаживался на крепкий ствол и как жадно вылизывал смуглую шею, потому что даже запаха Чонина ему было мало. И помнил, что на рассвете пришлось перебраться в кровать Чонина и продолжить там, потому что в его собственной кровати не только простыни, но даже матрас стали влажными от пота и спермы.
И он старательно не давал Чонину уснуть ни на миг. Ни о чём не просил, но целовал, проводил руками по бокам и груди, с нарочитой медлительностью облизывал тёмные соски, прикусывал кожу на ключицах и слегка сжимал в ладони член до тех пор, пока он не наливался вновь желанной тяжестью, чтобы продолжить…
После Крис со стыдом вспоминал, как выгибался под Чонином и умолял его всё повторить совершенно неприличными словами, вспоминал, до какого состояния заездил “ребёнка” — тот потом отсыпался сутки. А когда проснулся, Чонин смеялся в голос из-за неловких извинений и “я же тебя практически изнасиловал”.
— Хён, иногда ты невозможно забавный. Захочешь ещё разок так изнасиловать — только намекни. Но знаешь, если фаза поиска будет у меня или одновременно у нас обоих, то это ещё будет большим вопросом — кто и кого. К тому же, мне чертовски нравится слышать, как сильно ты меня хочешь, и какой у меня… Эй! Хён, перестань бить меня подушкой! Это не смешно! Лучше скажи ещё раз… Ай! Хён! Это ты сейчас на него пойдёшь! Ну нет, тащи сюда свою задницу! Будет хуже, если я сам до неё доберусь. Хён…
Крис ждал. Ждал, когда природа возьмёт своё, и заставит их отступить друг от друга. Это казалось ему неизбежным, хотя он отдал бы всё, чтобы это так и не случилось. Но вероятность… ноль целых и ноль десятых.
Фаза поиска скосила Чонина через полторы недели. Они пережили её вместе. И Крис с содроганием ждал следующей, опасаясь, что уж её Чонин наверняка проведёт не с ним.
========== Точка 11 ==========
Комментарий к Точка 11
Вечер добрый, котики :)
Несу продолжение и позднее добавлю последний кусь. У каждой истории есть финал, и у этой - тоже)
Приятного чтения :)
Ваша Бета
Точка 11
Сущность Криса оставалась для всех тайной. Только Чонин знал, что Крис — омега. Все прочие искренне полагали, что Крис — альфа. Этому немало способствовал природный запах Криса, надёжно отбивавший интерес к нему у всех поголовно.
Крис поначалу хотел сообщить правду руководству университета, но Чонин с этим не согласился. Во-первых, у Криса могли возникнуть проблемы из-за обмана — вплоть до отчисления и возвращения в Канаду; во-вторых, даже если бы проблем удалось избежать неведомым образом, Криса переселили бы к омегам, и это не осталось бы незамеченным. Чонин не желал подвергать Криса излишнему вниманию со стороны студентов, и именно это остановило порыв Криса.