С одной стороны, ответ на риторический вопрос Фанг Фанга - да, конечно, может. И это происходит по-разному. Одним из особенно эффективных способов заставить замолчать таких людей, как Фан Фан, было использование сайта, где собрались националисты. На следующий день после своего поста об Ай Фен Фан Фан отметила, что теперь она подвергается нападкам со стороны "ультралевых" и националистов.
Ее критики отмечали, что многие другие страны не справились с вирусом. В отличие от этого, если китайское правительство и проявило излишнюю жестокость, то разве это не спасло множество жизней? По официальным данным, в Китае на тот момент от вируса умерло всего 5 226 человек. Даже если умерло вдвое больше, на душу населения это было гораздо меньше, чем в любой другой стране. После блокировки китайские дети пошли в школу, рестораны и бары в основном открылись, и жизнь в основном вернулась в нормальное русло. По крайней мере, в течение первого года после вспышки это было вполне оправданной позицией.
В течение следующего года или около того это стало главным выводом для большинства людей: правительство было твердым, даже суровым, но люди оставались в безопасности. Вопрос о том, что правительство позволило существовать рынку диких животных и не отреагировало на него в декабре, был похоронен лавиной плохих новостей из остального мира - переполненные морги в Италии, 1 миллион погибших в США, учебные классы по всему миру, опустевшие на целый учебный год.
В этом контексте первоначальная поддержка критики правительства постепенно ослабевала. Такие люди, как Фан Фан, становились безобидными чудаками или истуканами Запада. Многие работы дневников были постепенно стерты.
Что касается более откровенных людей, то правительство устроило на них облаву. Чэнь Цюши уже находился под стражей - он появился лишь 600 дней спустя, чтобы опубликовать загадочный, но показательный комментарий на своей странице в Twitter: "За последние год и восемь месяцев я пережил много всего. О некоторых из них можно говорить, о некоторых - нет, но я верю, что вы меня понимаете".
В мае Чжан Чжань был задержан, объявил голодовку, а в декабре 2020 года был приговорен к четырем годам тюрьмы за "разжигание ссор". Ай Сяомин не забыла свою подругу. Выйдя в Twitter, поскольку ее канал WeChat снова заблокировали, она сфотографировала себя в маске с иероглифами "Чжан Чжань невиновен и должен быть освобожден!".
Она также написала каллиграфическим почерком письмо в шанхайский суд, который рассматривал дело Чжана. Проведя параллель с Линь Чжао, шанхайским поэтом, который был посажен в тюрьму и казнен в 1968 году за участие в журнале Spark, Ай воспроизвела письмо, написанное Линь:
Для вас,
Мой прокурор, ваше превосходительство
Я с уважением предлагаю розу.
Это самый политичный протест.
Без единого звука,
Нежный и вежливый.
В сопроводительном письме Ай написал:
Человеческая кровь - не вода/течет в реку
С посмертным стихотворением Линь Чжао в тюрьме, к прокурору по делу Чжан Чжаня в Шанхайской прокуратуре нового района Пудун и председательствующему судье суда нового района Шанхай Пудун:
Чжан Чжань не виновен и должен быть освобожден!
Ученый, независимый режиссер-документалист
Гражданин Уханя: Ай Сяомин
Ночь с 27 декабря 2020 года
Все это можно рассматривать как свидетельство того, что китайский авторитаризм бесконечно силен. Граждане могут ненадолго освободить пространство, но в конечном итоге терпят поражение. И в то же время это свидетельствует о непреходящей силе китайских контр-историков. При более внимательном рассмотрении последовательности событий становится ясно, что правительство потеряло контроль над тем, как писалась история вспышки вируса, и даже сейчас кажется маловероятным, что оно когда-либо полностью его восстановит.
Вспомните разоблачителя доктора Ли Вэньляна. После его смерти правительство, пытаясь сбить с толку его славу, сделало из доктора национального мученика, изобразив его доблестным борцом с вирусом. Оно сделало из доктора национального мученика, представив его как доблестного борца с вирусом. На самом деле, конечно, Ли был офтальмологом, который умер после того, как его пациент заразил вирусом. Его слава не имела ничего общего с борьбой с вирусом. Напротив, он прославился потому, что его заставили замолчать за предупреждение о вирусе.
Это настолько очевидно, что даже самая популярная китайская онлайн-энциклопедия Baidu Baike, признает, что правительство не справилось с делом Ли. В записи Ли точно сообщается, что правительство позже сняло обвинения с Ли и наказало местный полицейский участок за неточное обвинение Ли в распространении слухов. Цензура представила дело как вызванное несколькими плохими яблоками - стандартный способ правительства справиться с ошибками, которые невозможно скрыть, - но это ясно показывает, что Ли стал жертвой. Это победа китайских гражданских журналистов, благодаря которым все это стало известно.
Ли остается настолько сильным символом, что правительство не удалило его страницу в Weibo. Спустя два года комментарии не прекратились, люди пишут на ней так, словно Ли - это лекарство от проблем современного Китая.
"В строительной отрасли происходят массовые увольнения", - написал мужчина, который заявил, что беспокоится о своих карьерных перспективах. Другие сообщения носили более явный политический характер. Несколько комментаторов процитировали письменные извинения, которые полиция заставила доктора Ли подписать после того, как ему сделали замечание. Другие упоминали недавние события, вызвавшие гнев общественности, в том числе вялую реакцию властей на случай с психически больной женщиной, которую нашли прикованной в сарае. "Они игнорируют гнев людей", - написал один из пользователей.
Пожалуй, самое важное, что события в Ухане показывают потенциальный гнев, недовольство и критическое мышление, которые лежат под поверхностью. Такие люди, как Ай Сяомин, Цзян Сюэ, Тигровый храм и Тань Хэчэн, представляют меньшинство китайцев. Но их хорошо сформулированная критика находит отклик, когда люди встряхиваются от своей вялости. Вот почему на уханьскую вспышку можно смотреть как на пример государственной власти. Но более убедительное объяснение состоит в том, что это был классический пример повторяющихся вспышек против бесконтрольной власти правительства.
Память: Мягкое погребение
На дворе 2015 год, и к пожилой женщине начинает возвращаться память. Ей 85 лет, но вот уже шестьдесят пять лет она не может вспомнить, что произошло до 20 лет, когда она наполовину утонула на берегу реки. С тех пор она построила свою жизнь, но всегда была слегка встревожена, беспокоясь о какой-то надвигающейся катастрофе.
Женщина овдовела, а ее сын уехал в один из прибрежных бум-городов Китая, чтобы заработать свое состояние. Но теперь он вернулся работать в их родной город, Ухань. Он преуспевает и покупает бунгало в элитном районе, чтобы они могли жить вместе. Она в восторге от того, что после стольких лет разлуки может быть вместе с сыном. Но новый дом не дает ей покоя: простор, пейзажные картины, цвет стеганых одеял, богатство, которое он олицетворяет. Оказавшись наконец в достатке, она обнаруживает, что ее прошлое начинает возвращаться.
"Они придут и отберут это", - говорит она сыну, который уверяет ее, что заработал все честно и справедливо. Им не о чем беспокоиться. Но в голове начинают всплывать имена, и она произносит их, не понимая, что они означают.
Медленно она уходит в себя. В своем сознании она видит восемнадцать ступеней и понимает, что они представляют собой восемнадцать уровней ада в буддизме. Она начинает спускаться по ступеням, вспоминая одну часть своего прошлого за другой: утопление первого ребенка, убийство семьи и погребение собственными руками - поспешное "мягкое" погребение, когда тела бросают в яму без гроба и засыпают землей.
Таков примерный план романа Фан Фанга 2016 года "Мягкое погребение", захватывающей, жутко спокойной книги, которая разворачивается как серия взаимосвязанных тайн. Воспоминания женщины, Дин Цзитао, параллельны попыткам ее сына, Цин Лина, исследовать ее погребенную жизнь.
Архитектор по образованию, Цин Линь отправляется в западные районы Хубэя вместе с другом, который изучает затерянные усадьбы сельского Китая, некогда населенные классом землевладельцев, которые, с его наивной точки зрения, таинственно исчезли в середине прошлого века. Постепенно Цин Линь осознает, что его семья происходит из этого класса людей, и узнает, что коммунисты уничтожили их примерно в то время, когда в 1949 году была основана Народная Республика.
Роман Фан Фанга был опубликован издательством "Народная литература", одним из крупнейших и наиболее коммерчески ориентированных издательств страны . Цензоры - а в Китае большинство цензоров являются внутренними - вероятно, посчитали, что события остались достаточно далеко в прошлом, чтобы не иметь значения. Кроме того, Фан Фан - один из самых известных в Китае писателей, одобренных государством. И поначалу инстинкты издателя казались верными: Книга "Мягкое погребение" стала бестселлером. В апреле 2017 года книга получила независимую китайскую литературную премию, названную в честь покойного автора Лу Яо.
Тогда она впервые в жизни осознала, какой ценой дается вызов правительственной истории. В тот же день, когда она получила премию Лу Яо, группа под названием "Уханьская рабоче-крестьянская читательская группа" осудила Soft Burial как "ядовитое антикоммунистическое растение". К началу 2017 года на нее набросились отставные высокопоставленные коммунистические чиновники. 25 мая издательство остановило производство, а книжные интернет-магазины прекратили продажи. С тех пор книга была запрещена. Через год Фан Фан подал в отставку с поста главы хубэйского отделения ассоциации писателей, а в 2021 году был исключен из национального руководства группы.