– Не для обсуждения? - Она подмигнула. – Поняла.
– Ты знаешь, что я тебя люблю, - пыталась успокоить я, зацепившись за ее руку. – Ты моя лучшая подруга.
– Но и он тоже.
Я пожала плечами, бессильная. – Это такая плохая вещь?
– Это удивительная вещь, - поощрила она тоскливым тоном. – Когда он в своем уме.
– Кейси.
– Просто будь осторожной, хорошо? - поспешила сказать она. – Я знаю, ты любишь его, Иф, и я знаю, что у вас с Джоуи настоящие отношения, но также настоящие и его проблемы.
– Ему лучше, - я слышала, как защищаю его.
– Пока.
– Ему лучше, Кейси, - повторила я густо. – У меня нет хрустального шара, чтобы показать мне будущее, поэтому я приму «пока» как победу.
– Ладно, - вздохнула она тяжело, добавив. – Просто не позволяй себе снова поглотить себя им.
Судья поднял свисток, прервав меня, прозвучал сигнал конца матча, и я вернула свое внимание на поле, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джоуи снимает шлем.
Дыша быстро и тяжело, он использовал край своей майки, чтобы вытереть лицо, и движение дало мне великолепный взгляд на его подтянутый живот, пока его товарищи отмечали победу.
Когда он заметил, что я наблюдаю за ним, по его лицу медленно расплывалась улыбка.
Обхватив руки вокруг рта, я крикнула: – Красивые мышцы.
– Красивые ноги, - ответил он с подмигиванием, и вот так я была покорена.
– Что я говорю? - заявила Кейси со смиренным смехом. – Конечно же, ты снова поглотишь себя им.
Глава 16.Одно дерьмо, другая школа.
Джоуи
Мой день состоял из семи часов в школе, за которыми последовал матч, а затем еще четыре часа в гараже. Когда я вошел через дверь чуть позже одиннадцати вечера, я был исчерпан до костей и нуждался в матрасе, на который можно было бы упасть. Однако взгляд моей матери заверил меня, что сон - последнее, что я получу.
– Что случилось? - спросил я, бросив свою школьную сумку, снаряжение, клюшку и шлем в прихожей, прежде чем направиться прямо в кухню. – Мам?
– Это случилось снова, - она выдохнула, слезы стремительно текли по ее лицу, когда она опустила голову в руки. – Шэннон в больнице.
Мое сердце упало. – Нет.
Мама кивнула в подтверждение, и я подумал, что могу взорваться от внезапного наплыва крови к голове.
– Почему? - Дыхание застряло у меня в горле. – Что случилось?
– У нее сотрясение, - объяснила она, опустившись в свое обычное кресло. – Они оставят ее на ночь для наблюдения.
– Сотрясение? - Я широко раскрыл глаза. – Как? Где? Что за чертовщина?
– Какой-то парень из старших классов попал в нее регбийным мячом во время тренировки, и она неудачно упала в школе. - Хныкая, она потянулась к порванному материалу перед ней и подняла его. – По-видимому, он порвал ей юбку в процессе. Я не помню его имени, - она задохнулась. - Но он был старшеклассник примерно в том же возрасте, что и ты.
– Нарочно? - Ярость вспыхнула внутри меня. – Мам, он сделал это нарочно?
– Он клялся директору, что не собирался причинять ей вреда, - ответила она, звуча презрительно. – Он отвел ее в офис сразу после происшествия и сидел с ней у двери, когда я пришла, но ты знаешь, какие они все...
– Он сказал, что это было нечаянно?
– Она тоже клялась, что это была несчастный случай, - устало ответила мама. – Но ты знаешь, как она лжет.
– Ну тогда, может быть, так оно и было, - предложил я, впервые в жизни позволяя себе быть надеждой. – Если бы он отвел ее в офис сразу после происшествия и оставался с ней, пока ты не пришла.
– Я ожидаю подобной наивности от твоих братьев и сестры, но не от тебя, - среагировала мама. – Ты ведь знаешь лучше.
Да, я знал, но в этот раз я этого не хотел. В этот раз в моей жизни я хотел, чтобы моя мать проявила ко мне тот же самый интерес, который она так охотно проявляла к моим остальным братьям и сестрам. Конечно, этого не произойдет.
Потому что мои чувства не были предназначены для того, чтобы их беречь.
Они должны были быть бронированными.
Или несуществующими.
– Что говорит папа?
Ее плечи опустились, но она не ответила.
– Что он говорит об этом, мам? - Я настаивал.
– Что это ей за то, что она думала, что лучше вас.
– Ублюдок, - бормотал я, потирая челюсть. – У него нет ни черта—
– Пожалуйста, не начинай, - она перебила меня рыданием. – Я уже услышала все, что смогу вынести этой ночью, от твоего отца.
– Мам, - я начал говорить, но она покачала голову, затыкая меня своим откровенным равнодушием.
С всхлипом она поднялась со стола, прижала руку к своему растущему животу, и прошла прямо мимо меня, излучая презрение и разочарование. Дверь кухни закрылась за ней, и я почувствовал тот же знакомый подъем отчаяния внутри себя. Это было тот же самый облик, который никогда не удовлетворялся, пока я не заставлял его уходить чем угодно, что мог достать руками.