– Что ты хочешь, чтобы я сделал?- Я выстрелил в ответ, изо всех сил пытаясь обуздать свой нрав. – Иисус, блядь, Христос, Моллой, я делаю все, о чем меня просили. К черту все!
– Единственное, о чем я прошу тебя, это то, что ты категорически отказываешься делать, - горячо возразила она. – Очистись.
– Ифа…
– Ты не понимаешь, - закричала она. – Ты не можешь видеть, как низко ты пал, Джоуи.
Мне пришлось просить и занимать, чтобы вытащить тебя из неприятностей с Шейном Холландом и этими монстрами, а ты продолжаешь возвращаться к ним! Я должна Гибси денег. Я должна Поджу денег. Я должна Кейси денег, а у нее даже их нет, чтобы сэкономить. Я делаю все, что в моих силах, чтобы сохранить тебе жизнь, но ты просто не хочешь помочь себе!
– Я впорядке, - выпалил я. – Все хорошо.- Когда она не ответила, я мягко приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть на меня. – Я люблю тебя.
– Раньше я думала, что это правда, - выдохнула она, слезы свободно текли по ее щекам.– Но я начинаю думать, что ты не знаешь, что такое любовь.
– Моллой…
– Посмотри на мое лицо, Джо, - сказала она мне, и я сделал. Черт, я сделал. – Вот как выглядит причинение боли человеку, который любит тебя больше всего на свете.- Она всхлипнула, слезы стекали по ее лицу, отражая мои. – Запомни этот момент, - тихо добавила она. – Вспомни, как я выглядела в тот день, когда ты разбил мне сердце.
Глава 88. По одной песне за раз.
Джоуи
Мой разум играл проделки надо мной.
Или, может быть, это мое тело сыграло злую шутку с моим разумом.
В любом случае, я больше ничего не мог понять.
Смятение поселилось глубоко в моей крови, и я был потерян.
Я знал, что физически присутствую, вернувшись в дом, который я ненавидел, в окружении людей, которым я не мог смотреть в глаза. И все же, мне казалось, что я смотрю на себя сверху вниз. Как будто я был зрителем, видящим, как вокруг меня разворачивается все дерьмо, в то время как я был бессилен остановить это.
Я понял, что зашел слишком далеко.
Голод, разъедающий меня, боль в моих венах, это было слишком необходимо сейчас.
Слишком глубоко, блядь, засело во мне, чтобы пытаться бороться с этим.
Я не хотел драться.
Я устал.
Когда фишки упали и карты были сброшены, Моллой была единственной отсрочкой от боли.
Я хотел дотянуться до нее.
Я так чертовски сильно хотел схватить руку, которую она мне протягивала, но хватать ее за руку означало, что ее могло утащить вниз вместе со мной, а я, блядь, не мог так рисковать.
***
Не обращая внимания на шум вокруг меня, сосредоточившись на том, чтобы ставить одну ногу перед другой, я вошел в класс. В каком классе, я понятия не имел, но я мог видеть ее лицо, выделяющееся для меня, как маяк света в темноте.
Ненавидя себя каждой клеточкой своего существа, я позволил бьющемуся сердцу в моей груди привести меня обратно к ней.
Возвращаемся домой.
Я слышал, как произносили мое имя вокруг меня, но я просто … я не мог заставить свой мозг сосредоточиться на чем-либо, кроме нее.
Плюхнувшись на стул рядом с ней, я позволил знакомому аромату ее духов наполнить мои чувства и вздрогнул.
– Моллой.
– Джо.
Ты нужен ей, что-то глубоко внутри меня кричало, проснись нахуй!
Я мог видеть выпуклость ее живота.
Ребенок, которого я поместил в ее тело.
Это больше нельзя было скрывать.
Колени беспокойно дрыгались, я пытался справиться с дрожью, сотрясающей мое тело, но это было нелегко. Только когда она потянулась под столом и взяла мою руку в свою, я нашел в себе силы успокоиться.
– Красивые ноги.
Слезы наполнили ее глаза, и она быстро отвела взгляд, но не перестала держать меня за руку. Вместо этого она сжала её крепче, согревая мою холодность своим теплом. Не говоря ни слова, она подвинула свой стул ближе ко мне и осторожно вставила один наушник мне в ухо. Это было то, что она делала каждый день с пасхальных каникул.
Мы привыкли к странному распорядку дня, когда каждое утро в школе Моллой вручала мне наушники, давая мне представление о том, что она чувствовала в то утро.
По одной песне за раз.
День за днем.
Это все, что она дала мне, и это стало песней, ради которой я вставал по утрам.
Это стало лучшей частью моего дня.
Часть перед тем, как все стало слишком тяжелым, и желание пострелять взяло верх надо мной.
Это продолжалось неделями.
Keane’s Somewhere Only We Know.
Mazzy Star’s Fade Into You.
Matchbox Twenty’s Unwell.
Sheryl Crow and Kid Rock’s Picture.
Dido’s White Flag.
Shakira’s Underneath Your Clothes.
Avril Lavigne’s I’m With You.
The Beatles’ Don’t Let Me Down.
The Verve’s The Drugs Don’t Work.
The Calling’s Wherever You Will Go.
Каждый день, когда я входил в класс, прямо перед тем, как моя воля дрогнула и я вылетел в ад, я искал ее.
Все еще гоняешься за девушкой со стены.
Все еще желая ее больше, чем я хотел жить.
Это были мелочи, которые она делала, например, продолжала носить ожерелье, которое я ей купил. Или в некоторые дни она ела в классе, а затем ставила свой последний Rolos на стол передо мной.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы распознать в песне this morning Lightning Crashes песню LIVE, и еще больше времени, чтобы осознать важность этой песни для нас. Я повернул голову, чтобы посмотреть прямо перед собой, чувствуя себя слишком увлеченным моментом, слишком незащищенным и виноватым.
Это больно.
Это чертовски жгло и опаляло меня.
Я знал, чего она пыталась достичь, играя мне эту песню, но я не мог вернуться к ней.
Тем не менее, не в силах остановить себя, я позволил ей взять меня за руку под столом, я позволил себе впитать ощущение ее кожи на моей, ее света, временно прогоняющего тьму.
Это было неправильно, я только причинял ей еще большую боль, но мне нужен был этот маленький кусочек привязанности. Я нуждался в ней еще немного.
Застыв на месте, я позволил ей делать со мной все, что она хотела.
Бог знает, что я принадлежал ей.
Она переплела свои пальцы с моими и сжала, и хотя я не сжал их в ответ, я не мог удержаться, чтобы не провести большим пальцем по ее маленьким костяшкам.
Я знал, что мои действия причиняют ей боль таким образом, что могут навсегда отослать ее, но я больше не мог себя останавливать.
Я не мог вытащить себя обратно из ямы, в которую я упал.
Хуже того, огромная часть меня не хотела.
Он ждёт меня.
Ифа Отец моего нерожденного ребенка был героиновым наркоманом.
Это было болезненное признание. Это было так больно, что я едва могла дышать.
Годами я ловила каждое слово, исходившее из его уст, слишком влюбленная, чтобы видеть предупреждающие знаки и красные флажки, танцующие перед моими глазами.
Неосознанно ношу свое доверие на шее, как петлю, пока оно не задушило меня.
Даже сейчас, когда я наблюдала, как он пролез через окно моей спальни и, спотыкаясь, в темноте добрался до моей кровати, я не могла найти в своем сердце силы отослать его.