Глава 118. Планы на рождения
Ифа
– Итак, ты достигла отметки в двадцать восемь недель, - размышляла доктор, вытирая грязь с моего живота, когда закончила сканировать меня. – Как ты себя чувствуешь?
– По дороге сюда мы проезжали мимо поля с беременной пони, - сказала я ей, когда она помогла мне подняться со смотрового стола, чтобы я могла поправить свою одежду.– Клянусь, эта бедная пони была шире по горизонтали, чем она была длинной по вертикали.- Я выдохнула и вернулась к столу. – Так что, да, я чувствую себя как тот пони.
– Ифа, - отчитала мама со своего стула.
– Что?- Я фыркнула, опускаясь на сиденье рядом с мамой. – Она спросила.
Сдерживая смех, я наблюдала, как врач листала мою папку для беременных, делая по ходу дела какие-то записи. – Ты вернешся, чтобы увидеть нас на 32 неделе, и снова на 36 неделе. После этого ты будешь приходить раз в две недели до 38 недель, когда ты будешь приходить еженедельно, пока не родишь.
Родишь.
Господи, это было страшное слово.
– Вы обсуждали свой план родов с акушеркой?
– Да.- Я заерзала на стуле, чувствуя, как во мне поднимается внезапная искра паники.– Я прошла через план.
– И ты выбрала своего партнера на роды?
– Я, - вмешалась мама. – Я пойду с ней, когда она родит.
– Нет.- Я закатила глаза. – Мой парень пойдет со мной.
– Ифа.- Глаза мамы наполнились беспокойством. – Мы не знаем, вернется ли он к тому времени.
– Он вернется, - подтвердила я, переключая свое внимание на доктора. – Джоуи Линч, - сказала я, указывая на свое досье. – Вы можете записать это. Он мой партнер на роды.
Глава 119. Порывы и мольбы.
Джоуи
– Давай, Джоуи,- добрый доктор уговаривала, когда она сидела напротив меня в моей личной тюремной камере. Да, мы перешли от Джозефа к Джоуи, а доктор Бьянка Раштон к доктору Би, или просто док. – У нас осталось еще сорок пять минут нашей ежедневной сессии. Ты так хорошо выражаешь свои чувства. Не замолкай сейчас.
Господи, она была демоном в женщине.
Безжалостная в своем стремлении к тому, чего, черт возьми, она хотела.
Я пожалел ее мужа.
Бедный ублюдок.
– Я уже говорил тебе, - сказал я, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди. – Ты сможешь вытянуть из меня больше, когда мне можно будет позвонить.
Улыбаясь, она откинулась на спинку стула, повторяя мои действия. – Позвонить Ифе.
– Очевидно.
– И что сказать?
– Как насчет того, что я действительно чертовски сожалею о том, что сбежал от нее, для начала, - огрызнулся я. – И, может быть, проверить, как там мой малыш, пока я этим занимаюсь? Ты знаешь, как обычно.
– Можем ли мы на мгновение отступить назад и рассмотреть возможность того, что Ифа чрезвычайно гордится тем, что ты завершил свою программу лечения?
– В это было бы намного легче поверить, если бы вы позволили мне поговорить с ней.
– Ты знаешь правила, Джоуи. Эта программа для тебя. Сосредоточься на себе для разнообразия. Ни на твоих братьях и сестрах, ни на твоей девушке, ни на ком-либо еще.
Я знаю, что для тебя это непривычное чувство – ставить себя выше других, но этот перерыв от внешнего мира необходим для твоего выздоровления.
– Как будто ты хоть что-то знаешь об этом.
– Опусти пистолет, Джоуи, - ответила она с грустной улыбкой. – Бой окончен.
– Да, ну, я так долго сражался, что не знаю, как убрать палец со спускового крючка, - пробормотал я, хрустнув костяшками пальцев. – Черт возьми, может быть, я сумасшедший. Может быть, это и к лучшему, что я не могу с ней поговорить. Я уже протащил ее через кольцо.
– Что заставляет тебя думать, что ты «сумасшедший»?
– Ну и дела, я не знаю, - саркастически протянул я. – Как насчет того факта, что я слышу голос моего покойного отца в своей голове, в дополнение к голосу моей покойной матери.
– Травма проявляется во многих формах и вариантах.
– Да, ну, в моей голове я все еще веду войну, которую не могу выиграть. Против людей, которые не могут больше причинить мне боль, но все еще делают. Итак, я считаю, что это немного глубже, чем травма, док.
– Хорошо, Джоуи, - удивила она меня, сказав. – Это действительно хорошо. Продолжай говорить.
Решив, что мне больше нечего терять, я позволил ей забрать это.
Каждая испорченная мысль и представление в моей голове.
Я не знал, имело ли что-то из этого смысл, и меня это волновало еще меньше.
Она хотела слов.
Что ж, она могла бы их получить.
– Я пытался вытащить их оттуда, так много гребаных раз, но я всегда уступал, - выпалил я. – Всегда была часть меня, которая поддерживала надежду для нее. Так же, как она давала ему надежду. В конце концов, посмотри, к чему это привело нас обоих.
Он убил ее, и я оставался столько, сколько мог, чтобы предотвратить это. Это случилось в ту ночь, когда я ушел, как я могу это пережить? Как я могу когда-нибудь отойти от этого? Чувство вины захлестывает меня.- Разочарованно выдохнув, я прошипел: – Все это кажется таким чертовски ненужным. Я мог бы предотвратить все это. Я мог бы спасти ее, если бы просто застрял там. Но я потерял это, свой характер, свое терпение, все, что у меня осталось внутри меня, я потерял это в ту ночь. И из-за того, что я потерял это, я в конечном итоге потерял все. У этих детей нет матери, и это потому, что я ушел.
– У этих детей нет матери, потому что их отец – твой отец – убил ее, а не тебя. Он был готов убить всех вас.
– Мне трудно жить, - признался я. – Быть живым – это вызов для меня, потому что я неправильно работаю. Кажется, у меня нет нужных инструментов для выполнения движений. Я как будто застрял в режиме боя. Я постоянно слежу за опасностью. Не имеет значения, есть это или нет, я запрограммирован на то, чтобы вынюхивать это.
Было не так уж плохо, когда я занимался самолечением. Наркотики сняли напряжение со всего. Жизнь стала терпимой. Пока я не мог прожить и часа без них. Тогда я хотел жить еще меньше.
– Это звучит жалко.
– Ни хрена.
– Продолжай говорить.
– Я никому не могу доверять, - добавил я. – Не тебе. Не моим мыслям. Не людям вокруг меня. Никому.
– Твои братья и сестра?
– Это другое.- Я сузил глаза от отвращения. – Они младенцы.
– Твоей сестре исполнится семнадцать в ее следующий день рождения. Это вряд ли делает ее ребенком, Джоуи.
– Она все еще ребенок для меня, - возразил я. – Любой, чьи подгузники я менял, или колени, на которые я накладывал пластырь, всегда будет ребенком в моих глазах. Кроме того, они не включены в это заявление.
– А Даррен?
– Ты действительно хочешь оттолкнуть лодку сегодня, не так ли?
Она засмеялась. – Давай поговорим.
– Я бы предпочел не делать этого, - категорично ответил я. – Я не совсем ненавидел сегодняшнюю сессию. Начнем о нем говорить, и у меня такое чувство, что все изменится.