Прихрамывая, добрался до цивилизованных этажей. На верхней площадке лестницы его ждал Санчес.
— Поранился? — спросил директор.
— Да нет, это так, ничего…
— Зайди ко мне в кабинет. Надо поговорить.
Даниэль дотащился до ледника, устроился в кожаном кресле.
— Жюстина приходила ко мне, — начал Санчес.
Начальник вздохнул, массируя ногу. Эта фурия явно оставила трещину в берцовой кости.
— Она мне рассказала, что произошло с Гревиль. Хотела, чтобы я спустился в карцер. Я сказал, что полностью доверяю тебе. Что ты знаешь, что делаешь…Ты задал ей трепку?
— Да.
— В каком она состоянии?
— Я не убил ее, если ты это хочешь знать! Скорей у меня болят кулаки!
— Кажется, она врезала тебе ногой по…
— Проехали, — отрезал Даниэль.
— Ты отреагировал верно.
— Если не убрать новенькую из ее камеры, Марианна ее в порошок сотрет!
— Я на тебя рассчитываю, только ты можешь ее вразумить.
— Вразумить?! Попроси лучше вразумить целый приют для буйнопомешанных!
— Ознакомь ее с условиями договора, пусть принимает или пеняет на себя! Со всеми вытекающими последствиями!
— По моему мнению, такая угроза на нее не подействует. Вот подожди, пока она узнает, за что Оберже попала к нам! Та и трех часов не продержится!
— Думаю, это можно уладить…
— А я думаю — тебе плевать: пусть хоть поубивают друг дружку!
— Прекрати молоть чепуху! Не нужна мне новая волна, — прорычал Санчес. — Довольно того, что было…
Самоубийство, двое серьезно пострадавших при пожаре в мужском блоке месяц назад. Дурная слава заведения могла заморозить карьеру директора, помешать его продвижению по службе.
— Дай ей понять, что у нее нет выбора. Если понадобится… удвой дозу порошка.
— О’кей, попробую, — вздохнул Даниэль.
— Даю тебе карт-бланш, чтобы обуздать девчонку! И пойди переоденься, у тебя кровь на рукаве…
Выходя из кабинета, Жюстина нос к носу столкнулась с начальником. Она отступила.
— Ты куда? — спросил Даниэль.
— Скоро прогулка…
— Девки подождут, — отрезал он, закрывая дверь. — Нам есть о чем переговорить с глазу на глаз…
Он уселся и знаком велел надзирательнице устроиться напротив.
— Я был у Санчеса, — начал Даниэль.
Она не ответила, взгляд ее был прикован к пятнам крови на пуловере шефа. Крови Марианны.
— Что это тебе в голову взбрело пойти к директору, а?
— Что ты сделал с Марианной?
— Немного поучил ее хорошим манерам… Ты что-то имеешь против?
Она наконец посмотрела ему в глаза:
— Ты не имеешь права!
— А она? Она имеет право, чтобы снять стресс, швырять мне башмак в физиономию или бить по яйцам? Она имеет право измываться над бедной женщиной, которая едва стоит на ногах?.. Полагаешь, я должен был составить рапорт об инциденте и подать в судебную коллегию?
— Именно так!
— Хорошо, пойди спроси у нее, предпочла бы она заработать сорок пять дней карцера? Уверен, она ответит «нет»…
— Никто не собирается ее спрашивать! — вскричала охранница. — Есть процедура! Мы здесь не для того, чтобы избивать заключенных!
— При чем тут заключенные? Марианна не такая, как все, если ты еще этого не заметила! С ней процедура не проходит и никогда не пройдет… Как будто у меня в обычае избивать заключенных!
— Знаю, с ней трудно справиться, но до последнего времени ее удавалось держать под контролем…
— Ах, в самом деле? И как, по-твоему, нам это удавалось?
Жюстина недоуменно воззрилась на него.
— Что, по-твоему, творила бы Марианна, если бы не получила одну-другую взбучку с тех пор, как ее к нам перевели? Что творила бы она, если бы у нее не было сигарет, чтобы успокоить нервы?
Жюстина опустила взгляд. Она давно это подозревала.
— Это ты снабжаешь ее, верно?
— Да, я, — выпалил он без страха. — И чтобы ты не предпринимала бесполезных шагов, знай: директор в курсе…
Глаза охранницы расширились от изумления.
— Да, да! Жаль разбивать твою светлую мечту о правосудии! Но дело обстоит так, и ничего не изменится…
Жюстина хотела выйти из кабинета, но Даниэль схватил ее за руку:
— Погоди, я не закончил… Жюстина, ты хороший надзиратель, лучший из всех, в этом нет сомнений… Моника слишком ограниченна, а Соланж — садистка! Я думал, что ты достаточно умна, чтобы понять… И достаточно человечна…
— Чего ты требуешь в обмен на подарки, а?
— Чего я требую?.. Ничего! Неужели ты намекаешь…
Даниэль состроил оскорбленную мину, достойную студии актерского мастерства.