— О, моя дорогая. Ответ очень прост. — Риз приоткрыл потрескавшиеся губы, покрытые черной краской, и сделал глубокий вдох. — Ты узнаешь истину. — Риз коснулся губами ее губ, и она подчинилась ему, чувствуя во влагалище мучительную боль и трепет удовольствия. Рен ощущала медленно вытекающую кровь и надеялась на единственный исход.
Смерть.
Медленными и нежными движениями Риз уговаривал ее открыть рот, и Рен уступила, потому что все ее тело принадлежало ему. Находясь в шоковом состоянии, она поначалу не в полной мере ощутила последствия вторжения в нее проволочной расчески. В ее венах все еще бурлил адреналин, но боль пробивалась сквозь него, словно росток из маленького ядовитого семени. Она все нарастала и нарастала, пока окончательно не убила ее волю.
Риз расположился между ног Рен и, взяв в руку свой твердый член, начал осторожно проталкивать его в истекающий кровью вход, пока она не застонала ему в рот. Рен пыталась царапать его грудь — очередная бессмысленная битва, потому что руки ее, долгое время находившиеся связанными, оказались слишком слабыми для этого. Риз убрал свои губы от ее рта — их связь ничем не разорвать — и погрузился в нее до конца. Ощущать эту влажность, покрывающую его член, было выше его сил. Рен была горячей, очень влажной, тугой и источала его любимый запах.
Запах крови.
— Ты у-у-убьешь меня… — Рен, задыхаясь, все еще пыталась вцепиться ногтями хоть в какую-нибудь часть его тела. Адреналин, как и слезы, начал исчезать, предлагая боли поглотить ее целиком. И вместе с этим всем, вместе с каждым новым толчком бедер Риза она изо всех сил старалась отогнать чувства, за которые ненавидела себя.
Желание.
Похоть.
Как эти два чувства могут возникнуть рядом с унижением и болью? Рен громко всхлипнула и протянула свои тонкие руки к Ризу. Вместо того, чтобы оттолкнуть, она пыталась притянуть его ближе к себе. Мысль о том, что он снова исчезнет на десять лет, и она снова останется наедине со своими угнетающими, извращенными мыслями, сводила ее с ума. В эту секунду она дарила половину себя кому-то, и именно эта мысль заставила ее испугаться. Рен знала, что не сможет жить сама с собой, если решит, что в этом ее судьба.
Она сглотнула сухой ком в горле, моля об истине, хранителем которой был Риз.
— Пожалуйста, — умоляла она, сжимая его татуированные руки.
В неспешном нежном ритме Риз продолжал с упоением двигаться в ее кровоточащем лоне. Он понял, что ей это нравится, судя по тому, как потрясающе сжимались ее стенки вокруг его члена.
Риз понял, что час пробил. Настало время всему измениться. Пришел момент, когда ее невинность будет потеряна окончательно. Говорят, когда ребенок переносит психологическую травму, его мозг забывает о ней до тех пор, пока какой-то импульс не запустит обратный процесс. Это может быть сон или какое-то воспоминание. Но ничего из этого не случилось с Рен.
Ее кошмар прольется из уст Риза.
Риз осторожно сжал ладонью грудь Рен и наклонился, приблизив губы вплотную к ее уху.
— Изобрази мертвеца, малышка Салли. Притворись мертвецом. Изобрази мертвеца, малышка Салли. Притворись мертвецом! — напевал Риз почти детским голосом.
Салли была их соседкой, а заодно той самой девочкой, которая погибла тогда возле качелей. Изображать мертвецов — это была игра, в которую любили играть Рен и Салли.
Отчего-то сердцебиение Рен ускорилось, и озноб пробрал ее до самых костей. Во рту пересохло, и ее охватила паника. Она хотела, чтобы он умер. Так же, как и малышка Салли.
Так же, как и их родители.
Рен снова громко заплакала, осознав, что Ад приветствует ее распростертыми объятиями. Неторопливые движения Риза прекратились, и он, обхватив ее лицо ладонями, заставил Рен взглянуть ему в глаза. Сказать, что Рен оцепенела, было бы преуменьшением, когда она увидела, как медленно изгибаются его губы, обнажая зубы в оскале, словно у обезумевшего голодного зверя. Резкими движениями он начал жестко вколачиваться в нее. Настолько сильно, что Рен была уверена: суставы ее бедер раскрошатся, а лоно истечет кровью.
— Притворись мертвецом, малышка Салли. ПРИТВОРИСЬ МЕРТВЕЦОМ! — выкрикнул Риз.
Боль, страх и ужас окончательно лишили ее сил. Рен позволила адским часам, по которым жила, остановиться, и с радостью приветствовала поглотившую ее тьму.
Глава 18
Смерть была ее лучшей подругой, а маленький отверженный мальчик — хранителем ее секретов.
Риз наблюдал за Рен, прислушивался и знал в ней каждую мелочь. Он был не просто маленьким мальчиком. Он был умным. Он понял, что хочет ее для себя с тех самых пор, как будучи шестилеткой, впервые взглянул на нее. Когда же ему исполнилось десять, их стало объединять нечто гораздо большее.
В гости к Рен постоянно приходила поиграть их соседка — девочка Салли. В тот день Салли не вернулась домой. И никогда уже не вернется.
Рядом с качелями был небольшой домик, возвышавшийся метра на два над землей. Его год назад построил отец Рен в качестве рождественского подарка для нее. Риз отлично это помнил. Ведь ему не посчастливилось получить ни машинку, ни даже углей в рождественском носке. В прошлом году о нем просто-напросто забыли.
Рен любила эти качели. А Риз всегда наблюдал за ней со стороны или подглядывал из-за занавесок на окне их комнаты. Он восхищался ее простодушной улыбкой. Рен так хорошо умела улыбаться. Но было в Рен и что-то зловещее. Возможно, именно поэтому Риза так сильно влекло к ней. Непреодолимо влекло. Он точно знал, чего хотел, и отрицать это было бессмысленно. И готов был делать для этого все, что потребуется, включая сокрытие ее секретов.
В тот день Риз сидел возле дома, наблюдая, как Рен гоняется за своей подругой по всему двору. Они играли в самую любимую игру Рен — нужно было как можно правдоподобнее притвориться мертвым. Малышка Салли в тот день не хотела играть, но Рен не оставила ей выбора.
Риз продолжал наблюдать. Он умел это делать лучше всего на свете. Обычно Риз либо был отвратительным мальчишкой, либо невидимкой. Среднего было не дано.
— Салли, залезай сюда! Мы можем устроить чаепитие! — громко крикнула Рен. Она забралась на самый верх домика, а малышка Салли смертельно боялась высоты. Она смотрела на Рен своими изумрудными глазами и теребила волосы на плечах. — Не знаю, Рен. Это слишком высоко…
— Ты не хочешь играть в мертвецов. Ты не хочешь подняться сюда и играть в чаепитие. Что же ты тогда хочешь делать, Салли? — с издевкой спросила Рен, тем самым поставив Салли в безвыходное положение. У девочки не оставалось другого выбора, кроме как подняться по лестнице наверх.
— Ох, ну ладно. Думаю, я смогу подняться туда, и мы устроим чаепитие. — Салли начала взбираться по ступенькам, цепляясь маленькими ручками за лестницу так, словно от этого зависела вся ее жизнь. Вряд ли малышка подозревала, что жизнь эта окажется такой короткой.
Наконец, Салли добралась до самого верха и очень осторожно ступила ногами на опорные балки домика. Потолок в нем был сделан из натянутого голубого брезента, купленного в магазине стройматериалов. С боков домик был открытым — с двух сторон к нему примыкали лестницы, ведущие вниз, на землю, где стояла песочница. Такой домик — мечта каждого ребенка… или кошмар.
Звон их чашек заставил Риза посмотреть наверх. Ветер трепал голубой потолок, и получалось некое подобие брезентового шторма.
— Я больше не хочу играть в чаепитие, Салли.
— Ох, ну хорошо, Рен. Во что ты хочешь играть?
— Притворись мертвецом, Салли, — хихикнула Рен.