Он никому не сказал, не потревожил и брата; промолчал, видимо, рассчитывал умереть где-то вдалеке, подальше от группы, поэтому и уходил ранним утром, но тогда почему вернулся, а не остался где-то вблизи Терминуса? Я сидела и думала, без конца перебирала в голове разнообразные варианты, а потом, вдруг вспомнила Хершела и его чудесное спасение. Он выжил, но лишился ноги. А что, если это поможет? Вдруг у Мэрла ещё остался последний шанс?
Эта мысль дала своеобразный толчок, подстегнула к действиям. Я медленно поднялась на ноги и, с заплаканным лицом, отчаянно стирая слёзы со щёк, поспешила следом за Риком и Дэрилом. Кажется, по пути попыталась заговорить Мишонн, но слов я так и не разобрала, по правде, в голове творилась полная неразбериха, не позволявшая думать ни о чём другом, кроме злосчастного укуса! Наверное, это была последняя капля, предел, который вынести я оказалась не в силах.
Глава 22
В течение двух или трёх часов, точно не помню, — время будто остановилось, — я молча просидела на грязном полу, у пыльного лежака, где и пристроили Мэрла; бок о бок с, казалось, уже совсем поникшим Дэрилом, и Риком, иногда захаживавшим в ветхую постройку. Больше никто не интересовался, им не было дела ни до укуса, ни до нашей скорби, и даже несмотря на то, что Рик вскользь упоминал о волнениях в группе, я не верила ни единому слову. Правда, минут тридцать назад появлялась Кэрол, и то по большей части обеспокоенная состоянием Дэрила. Но я не судила, не осмеливалась винить её за равнодушие. Мэрл никогда не был частью группы, да и не претендовал, отнекивался и усмехался на каждую попытку привить симпатию к нашей небольшой «семье». Он знал и чувствовал, что не уживётся в стае. Одинокий волк, покинутый и затравленный с детства, но никогда не скуливший о своей нелёгкой судьбе. О, боже, Мэрл мог остаться в одиночестве, но я бы ни за что не простила такой вольности!
— Ему не помочь, Шейлин, — тихо напомнил Рик, лишь раздражая не только словами, но и своим присутствием, — ступай, приведи мысли в порядок.
Разумеется, я не винила его во всех бедах и не огрызалась без причины, но с завидным упорством не соглашалась покинуть дом, покосившийся от старости; боялась, что Мэрл умрёт, а ведь это был единственный шанс застать его в сознании и проститься. Навсегда. О, нет, я не готовилась к этому, как ни старалась, но осмелилась смириться, осознать, что всё кончено. Прошло уже слишком много времени, и организм был заражён, ампутация бы ни за что не решила проблему — только смерть, но разве мы могли застрелить ещё живого человека? Нет, ни за что. Я бы никогда не простила ни себя, ни Дэрила, и тем более Рика, осмелься он на подобное безрассудство!..
— Ты слышишь? — чуть громче спросил дядя, распалив в душе ещё пущую тревогу.
— Нет, пожалуйста…
— Мы побудем здесь, — вдруг перебил Дэрил, но я не обернулась, не смогла, и предательские слезы вновь оросили щёки, — подождём, пока всё не закончится.
— Не оставляй её одну, — шёпотом попросил Рик, но я расслышала каждое слово.
Видимо, Дэрил кивнул, ибо ни единого звука не вырвалось в ответ. А потом дверь со скрипом закрылась, и небольшая комната опустилась в тишину.
Мэрл по-прежнему лежал без движения, весь мокрый, он едва дышал, и я слышала тяжёлые и редкие вздохи; без конца смачивала оборванный кусок ткани и прикладывала к огненному лбу, в надежде, что мужчина откроет глаза и снова усмехнётся, пробормочет что-то неуместное, как обычно, будто ничего не изменилось! Но с каждой минутой он только угасал; на лице тем временем проступали красноватые пятна, а на лбу и шее, прямо сквозь чуть загорелую кожу, виднелись набухшие вены. Раньше я не сталкивалась с обращением, но Дэрил говорил, что лихорадка у всех проходит по-разному, кто-то может пролежать и несколько суток, а кому-то достаточно и двух-трёх часов… Я сделала один глубокий вдох и плотно сжала губы, беззвучно шмыгнув носом. Реальность казалась сном, а видения настоящей явью.
— Ты сам сделаешь это? — шёпотом спросила я, заметив, как Дэрил, совсем не находя себе места, принялся расхаживать по дому.
Расслышав вопрос, он остановился у изголовья и скользнул отрешённым взглядом по заточенному ножу, приготовленному на случай внезапного обращения.