— Мне было бы очень приятно услышать твое имя, — говорит ей Ваза с обожанием в голосе. — Меня зовут Ваза.
Пристальный взгляд женщины мечется взад-вперед между нами троими.
— Гейл, — наконец произносит она.
Одно из труднопроизносимых человеческих имен.
— Ш-шел, — пробует Ваза.
— Гейл, — повторяет человек.
— Шейл. — Ваза пробует снова.
— Гейл, — отваживается она снова. — Жесткая «Г».
Губы Вазы поджимаются.
— Ч-чеееейл.
Вспышка раздражения пробегает по ее лицу, но быстро исчезает.
— Знаешь что? Если хочешь называть меня Чейл, сладкий, сделай это.
Ее голос слишком слащав, чтобы быть искренним, но Ваза выглядит довольным. Он поворачивается и ободряюще улыбается мне.
Бедный дурак. Я киваю другим девушкам.
— Имена?
Розовая смотрит на Чейл. Она шмыгает носом и икает, прежде чем ответить.
— Бу-Брук.
Я киваю. Это имя проще.
— Бу-Брук.
Все женщины хмуро смотрят на меня.
— Нет, просто Брук, — говорит розовая и отшатывается. — Но ты можешь называть меня Бу-Брук, если хочешь.
— Я Кейт, — говорит та, что с облаком волос.
Рядом с ней крошечная золотистая самка говорит:
— Я Саммер.
Возникает пауза. Я смотрю на грязнулю, ожидая, что она назовет свое имя. Она просто обхватывает руками колени и смотрит на меня из-под завесы своих волос.
— Это Элли, — говорит Чейл через мгновение и указывает на женщину, сидящую рядом с ней, стараясь не прикасаться к ней. — Элли не любит разговаривать.
— У нее что, не работает язык? — Я помню, что пара Рокана Ле-ла много сезонов не могла слышать, пока пещерный корабль не вылечил ее.
— Она просто не любит разговаривать, — отвечает Чейл за Эл-ли, которая продолжает молчать.
В комнате стоит неприятный запах, и я подозреваю, что он исходит от одного конкретного человека.
— Похоже, она также не любит купаться.
— Элли пришлось нелегко, — говорит Чейл и делает защитное движение вперед, стараясь не прикасаться к Эл-ли, но выставляя перед ней свое тело.
— Так сильно, что она не может использовать мыльные ягоды? — фыркаю я.
Чейл бросает на меня недоверчивый взгляд.
— Ты стоишь там в меховом подгузнике и собираешься указывать на ее привычки не купаться?
— Ладно, хватит, — говорит Тракан, щелкая пальцами в сторону людей. — Будьте милыми.
— Она не обязана быть милой, — протестует Ваза. — Мне нравится огонь Чейл.
Чейл просто беспокойно переводит взгляд с одного на другого. Через мгновение она поднимает палец и указывает на Вазу.
— Если мне позволено выбирать, могу ли я принадлежать этому человеку?
Тракан качает головой.
— Мне все равно. Мне просто нужно разгрузить вас всех.
Но меня тревожат ее слова. Я скрещиваю руки на груди и хмуро смотрю на ту, кого зовут Чейл.
— Ты никому не принадлежишь.
Чейл наклоняет голову.
— В самом деле? Потому что для меня это звучит так, будто ты только что купил пятерых людей.
— Мы хотим, чтобы вы жили с нами. Вы примете кхай и, возможно, пару.
Розовая начинает плакать и прячет лицо на плече своей подруги.
— О боже, мы станем секс-рабынями, — хнычет маленькая золотистая самка с темными волосами. Даже высокая со светлой гривой начинает огорченно шмыгать носом.
Грязнуля просто смотрит на меня, и я могу поклясться, что в ее глазах светится ненависть.
Мне не нравится, что все они расстроены. Все идет очень плохо. Я поворачиваюсь к Тракану.
— Мы отведем их в деревню. Принеси мне их меховые накидки и сапоги, и я прослежу, чтобы они были одеты. — Конечно, это не может быть сложнее, чем помочь Клэр одеть Эревэра.
Но Тракан бросает на меня озадаченный взгляд.
— Что ты видишь, то и получаешь.
Мое нетерпение берет надо мной верх. Я устал от этого дурака, и он мне больше не нужен, а плач людей беспокоит меня. По какой-то причине я чувствую себя… виноватым, и мне это не нравится.
— Их вещи. Отдай мне их вещи, и мы вынесем их из твоей пещеры.
— У них ничего нет. — Тракан качает головой и скрещивает руки на груди. — Прости.
— Еда? Вода? Пожитки? Меха? — Я потрясен.
Тракан только ухмыляется.
— Друг, какую часть слова «рабы» ты не понимаешь?
Глава 3
ЭЛЛИ
— Ты думаешь, они примитивны? — спрашивает Кейт, заправляя светлую прядь волос за ухо. Беспокойство написано у нее на лице. Черт возьми, беспокойство написано у всех на лицах, и они смотрят на Гейл в поисках ответов.