— Земля не считается «разрешенной» планетой, — мягко говорит Кайра. — Никто туда не полетит. Даже если за вами прилетит этот корабль, они просто передадут вас ближайшим инопланетным властям. Это одна из причин, почему никто из нас не захотел уезжать — мы не могли гарантировать, что когда-нибудь снова увидим свои семьи. Людям это запрещено, потому что большинство инопланетных культур считают нашу планету слишком примитивной.
— Но, но, но… — протестует Кейт и указывает на каменные стены хижины. — Как тогда это называть?
Кайра одаривает ее слабой, печальной улыбкой.
— Поколения выживших делают все возможное из того, что у них есть.
— Я хочу домой, — говорит Брук. — Неужели нельзя заставить их понять это? Мы не хотим здесь находиться.
— Если только у Бека нет сделки с «Безмятежной леди», о которой я не знаю, я сомневаюсь, что они вернутся. Я боюсь, что вы останетесь с нами.
Саммер шмыгает носом, и Брук начинает плакать, уткнувшись в покрытое мехом плечо Гейл. Другие женщины выглядят смущенными, а Стейси хватает стопку маленьких мисочек и начинает раскладывать еду.
— Вам, девочки, нужно что-нибудь съесть. Вы почувствуете себя лучше с полным желудком.
Миски передают по кругу, и Стейси протягивает одну мне. Я отшатываюсь и отворачиваю голову, отказываясь от этого. Я голодна, но мне и раньше подавали плохие блюда улыбающимися лицами. Мне нужно доверять, прежде чем я смогу расслабиться настолько, чтобы поесть.
Она выглядит удивленной моим отказом и бросает взгляд на Джорджи.
Та лишь пожимает плечами.
— Дай ей время.
— Ну, мы, наверное, должны рассказать вам все, потому что я не хочу, чтобы кто-то был потом удивлен, — продолжает Кайра. Она убирает волосы дочери с ее маленького личика и улыбается ей сверху вниз.
— Твоя дочь симпатичная, — говорит Гейл, улыбаясь маленькой девочке. — Ее папочка явно один из голубых парней.
Кайра кивает.
— Мою пару зовут Аехако, и мы резонировали.
— Так вот почему твои глаза светятся голубым? — спрашивает Гейл. — Из-за этого «резонанса»?
— И да, и нет. Синий цвет — это из-за кхая и всего того, что он делает для нас. — Выражение лица Кайры серьезное, когда она продолжает. — Возможно, вам не понравится то, что я расскажу, но вы заслуживаете знать все. — Она бросает взгляд на Джорджи и Стейси, а затем продолжает. — У каждого живого существа на этой планете есть то, что называется «кхай». Это симбионт, который позволяет вам выжить…
***
Несколько часов спустя большинство женщин ушли. Кайра и ее маленькая дочь остались в доме, разбили с нами лагерь, я думаю, чтобы создать ощущение комфорта. Доверия. Она кажется милой, но я не могу раскрыть свои тревоги настолько, чтобы быть дружелюбной по отношению к ней. Или к кому-либо еще.
Остальные мирно спят, кто-то тихонько похрапывает. В хижине достаточно тепло и уютно, хотя от каменного пола исходит холод, который не проходит, сколько бы слоев меха я на себя ни накинула. Одежда тоже хорошая. Если эти люди искренни, все будет не так уж плохо…
Но я пока не могу доверять. Я не могу поверить, что не проснусь и снова не окажусь в маленькой, ужасной клетке, окруженная дикими животными и подталкиваемая палками, потому что я странное «существо» для чуждой культуры.
Я также не могу уснуть. Я слишком занята размышлениями обо всем, что нам рассказали.
На этой планете нет ни весны, ни лета. Есть два сезона — мягкий и жестокий. Один, где снег мягкий, и другой, где снег ужасен до выворачивания кишок, а холод — пронизывающий… и я боюсь представить, что будет, когда начнется этот ужасный сезон.
У каждого здесь есть паразит, который одновременно и хорош, и плох. Это то, что заставляет их глаза сиять и сохраняет их тела здоровыми, и мы собираемся получить такое средство через несколько дней. Мне не нравится эта мысль, но меня никто не спрашивал.
То, что делает паразит, нравится мне еще меньше. Кайра называла его кхай, хотя остальные в шутку называют его «вошь». И, похоже, что вши также контролируют размножение. Это значит, что если он решит, что ему нравится кто-то на этой планете, я не смогу ничего сказать. В моей груди будет вибрировать «резонанс», и моя «пара» также будет вибрировать. Это также будет невероятно возбуждать нас до тех пор, пока мы не сдадимся и не займемся сексом, после чего у меня родится ребенок.
Эта мысль приводит меня в ужас. Даже несмотря на то, что Джорджи и другие подчеркивают, что мы здесь не рабы, если я найду отклик, у меня будет большой жестокий мужчина-инопланетянин, который будет иметь право голоса во всем, что я делаю, потому что я ношу его ребенка. Это будет все равно, что иметь другого владельца, но этот наверняка захочет еще и секса. Я с трудом сглатываю, испытывая тошноту от этой мысли, и сажусь. Потребность сбежать охватывает меня с новой силой, но я знаю, что идти некуда. Это Ледяная планета, где никогда не бывает теплой погоды. Уйти без надлежащего снаряжения было бы смертным приговором, а мне нравится жить. Я продолжаю надеяться, что когда-нибудь у меня будет настоящий дом, где я смогу жить на своих собственных условиях. Где я смогу видеть солнце каждый день. Где никто никогда не посадит меня в клетку и не наденет на меня ошейник, как на собаку.