Пока она продолжает спать, я ловлю себя на том, что наблюдаю за ней, а не за другими, собравшимися у костра. Почему она не просыпается? Неужели никто не потрудился проверить, как она? Что, если она больна? Что, если она нуждается в целителе даже сейчас?
Я сдерживаю рычание, рвущееся из моего горла, и двигаюсь вперед, бросаясь к ее мехам. Я должен сам убедиться, что она дышит.
— Бек? — Харрек зовет. — Что такое?
Я игнорирую его и откидываю одеяло, открывая лицо Эл-ли.
Ее глаза открываются, яркие, сверкающе-голубые, и она хмуро смотрит на меня, выдергивая одеяло у меня из рук и снова плотно оборачивая его вокруг своего тела. Она… притворяется спящей, потому что не хочет разговаривать.
Я усмехаюсь и потираю грудь. Умная маленькая штучка. Как часто я жалел, что не могу уйти от надоедливого разговора у огня? Она поступила мудро, притворившись спящей. Я должен извиниться перед ней за то, что схватил ее раньше, если ей не нравятся прикосновения. Я должен дать ей понять, что убегать небезопасно.
Я должен был бы сказать ей очень многое, но все это вылетает у меня из головы, мысли разлетаются, как испуганные двисти, потому что мой кхай начинает петь, когда она прищуривает на меня свои голубые глаза и хмурится, прижимая руку к собственному сердцу.
Глава 6
ЭЛЛИ
Я так и знала.
В тот момент, когда нам сказали, что наши вши могут выбрать себе пару, я поняла, что окажусь в ловушке, снова буду вынуждена кому-то принадлежать. Не имеет значения, что люди здесь твердят, что мы будем свободны, и улыбаются, чтобы успокоить нас — в конце концов, вы всегда вынуждены на кого-то положиться.
Хотя я молилась, чтобы моя паря не оказалась злой.
Я только что проснулась, мои мысли разбросаны и сбиты с толку. Я слышу голоса и запах дыма, который подсказывает мне, что поблизости костер, поэтому я остаюсь на месте, притворяясь спящей, пока разбираюсь в своих эмоциях. Я больше не чувствую такого пронизывающего холода, что странно, но приятно. Погода все еще ощущается холодной, но под одеялами я этого почти не замечаю. Интересно, такая ли лихорадочно теплая у меня кожа, как у голубых инопланетян? Я мысленно прощупываю свое тело в поисках других физических изменений, когда осознаю… У меня мокро между бедер.
От одной мысли об этом мой пульс учащается прямо в паху.
Забравшись под одеяло, я украдкой обхватываю ладонями свою промежность, волнуясь. Я никогда раньше не чувствовала такой нужды как не сейчас. Поскольку я была едва ли подростком, когда меня украли, я пропустила все, что делают нормальные девушки — свидания, флирт с мальчиками, выпускной бал. Большую часть этих лет я провела в клетке, а все остальное время меня выставляли напоказ как домашнее животное. Если бы я когда-нибудь проявила хоть малейший намек на сексуальную потребность, мои хозяева либо попытались бы скрестить меня с другим рабом, чтобы произвести больше домашних животных, либо взяли бы эту задачу на себя. Поэтому я позаботилась о том, чтобы никогда не казаться кем-то иным, кроме хрупкой грязной зверюшки.
Я никогда даже не прикасалась к себе как следует, хотя и думала об этом несколько раз. Но уединение было роскошью, да и необходимости в этом не было. Я прекрасно себя чувствовала, не прикасаясь к себе.
Теперь в этом есть нужда, причем с удвоенной силой.
Я не знаю, что делать. Я не знаю, как от этого избавиться. Все, что я знаю, это то, что у меня болит глубоко внутри, и мои соски затвердели, и я чувствую себя… беспокойно. Нерешительно. Полной жажды чего-то, что я не могу описать.
По крайней мере, я не могу описать это, пока кто-то не подходит к моей кровати и не откидывает меха, показывая меня миру.
Я не удивилась, увидев, что это самый злой из них — Бек. Мои руки взлетают к груди, чтобы прикрыть трепещущее сердце, и я задыхаюсь от шока. Он смотрит на меня сверху вниз своими жесткими глазами-щелочками, его рот сжат в твердую линию, в которой нет ни капли мягкости. Мгновение спустя я понимаю, что не сердце мое трепещет. Это моя совершенно новая вошь, и она резонирует.
Ему.
Тому, кто пугает меня больше, чем все остальные. Тому, который набросился на меня в тот момент, когда я подошла к упавшему существу. Тому, кто обхватил меня своими руками и поверг в слепую панику. Я смутно помню, как ударила его ногой в челюсть, но я также помню, что он прижал меня к себе и держал мое лицо, чтобы другие могли порезать меня, и я ненавидела каждый момент этого.