Я давлюсь набитым ртом.
— Бек — мой друг, — радостно говорит Эревэр остальным, возвращаясь на свое место. — Когда он вернется в племя, он покажет мне, как охотиться.
— И тут он, — бормочет Гейл, бросая на меня извиняющийся взгляд. — И еще, мисс Зален, мы не говорим людям, что они странные. Это нехорошо.
Зален пожимает своими маленькими плечиками.
— Мама говорит, что Бек нехороший. Она говорит, что он tête de noeud (прим. фр. тупица, придурок). На ее языке это означает «придурок».
Испуганный смех вырывается у Гейл, хотя она и пытается его подавить. Я прижимаю руку ко рту, беззвучно смеясь, даже когда жую. Бек — придурок? Ему подходит. Я решаю, что мне нравится мама Зален, даже если ее ребенок немного болтлив.
— Ваза — твоя пара, Гейл? Ты нашла в нем отклик? — спрашивает Лухти, сама невинность.
— Резонанс отвратителен, — заявляет Зален. — Моя мама говорит, что резонанс вызывает желание засунуть свой язык в рот другого человека. Фу!
— Для этого не нужен резонанс, — говорит им Эревэр. — Я видел, как Ваза вчера сделал это с Гейл.
О, правда? Я знаю, что он ходил вокруг нашей хижины, всегда с подарками в руках, но я этого не видела. Я бросаю на Гейл удивленный взгляд.
Гейл прочищает горло.
— Тебе не нужен резонанс, чтобы поцеловать кого-то, нет. А мисс Гейл слишком стара, чтобы резонировать, потому что резонанс хочет детей, а я больше не могу иметь детей. Но если мистер Ваза хочет иметь друга, я могла бы стать этим другом. — Она бросает на меня застенчивый взгляд и улыбается. — Но ему придется потрудиться ради этого. — Она чопорно поправляет подол своей туники, выглядя довольной собой.
Значит, Гейл поощряет флирт Вазы? Я не должна удивляться. Ваза ведет себя с Гейл как щенок, стремясь угодить и готовый сделать все возможное, чтобы сделать ее счастливой. Если она упоминает, что ее подушка плоская, он делает ей новую. Если она упоминает, что какой-то конкретный мех мягкий, он приносит ей еще три в постель. Он постоянно заходит поговорить с ней, и я знаю, что она держит его на расстоянии вытянутой руки, но я также знаю, что она его не прогняет.
Интересно, что это значит для меня, если они будут вместе? Конечно, глупо думать об этом. Все предполагают, что в конечном итоге я останусь с Беком, потому что мы резонируем. От этой мысли мне становится неуютно и беспокойно, и я заканчиваю поливать растения, а затем выхожу из длинного дома. Мне нужно побыть одной, чтобы привести в порядок свои мысли, отдышаться. Остальные рады быть в компании весь день напролет, но для меня это быстро становится невыносимым, и мне нужен свежий воздух. Я могла бы провести весь день и всю ночь, просто глядя на небо, под открытым небом, и поэтому я пользуюсь любой возможностью, чтобы насладиться им.
Ты никогда не знаешь, когда это снова у тебя отнимут.
Итак, я иду по деревне, вежливо кивая дружелюбным людям, которые здороваются со мной, но я не подхожу, чтобы поздороваться с Джорджи или поприветствовать Меган или Кайру, которые стоят неподалеку и разговаривают с Кемли и Севвой. Я опускаю голову, убирая волосы с лица, и направляюсь к окраине деревни. Останавливаясь возле своей хижины на окраине города, я хватаю плетеную корзину и беру ее с собой, чтобы выглядеть так, будто собираюсь что-нибудь делать. Я могу пойти собрать несколько гнезд землянок для растопки костра, ненадолго отлучиться, а потом вернуться, когда морально успокоюсь.
Недалеко отсюда каньон разветвляется в нескольких направлениях, и есть отмеченная тропинка, которая ведет к маленькой бухточке, где грязноклювы вьют свои гнезда. Это одно из моих любимых мест, куда можно пойти и сбежать, но прежде чем я успеваю свернуть на тропинку, я вижу другого человека — мужчину из ша-кхаи — направляющегося в деревню, как раз когда я покидаю ее. Я наклоняю голову, избегая зрительного контакта.
Моя вошь начинает жужжать, и я знаю, кто это, даже не глядя. Я чувствую, как по всему телу разливается румянец, чувствую, как напрягаются мои соски, а мои женские части тела становятся скользкими и горячими. Бек. Почему он должен появиться сейчас, когда я одна? Я спешу по тропинке к грязноклювам, надеясь, что он меня не заметит. Что он занят или несет еду, и он пойдет прямо в деревню, и мне не придется беспокоиться, что он последует за мной.
Но я знаю, что этого не произойдет. И я чувствую странное легкое трепетание в животе, потому что я не уверена, что и думать.
За последнюю неделю, прошедшую с тех пор, как племя «избегало» Бека, он все еще ошивался поблизости. Он прячется на окраинах деревни и, кажется, всегда где-то поблизости. Как будто он не знает — или ему все равно, — что его избегают. Никто с ним не разговаривает, но он продолжает заниматься своими делами, как будто в этом нет ничего особенного. По утрам он разводит костер на окраине деревни и точит там свое оружие. Он охотится и приносит свежее мясо для племени, и если никто не благодарит его за это, он, кажется, не возражает. Я не уверена, где он спит, но, похоже, он всегда где-то рядом.