— Это правда, — настаивает Бек, а затем подходит к одной из корзин для хранения в задней части пещеры и достает мешочек. Он подходит, чтобы сесть рядом со мной у огня, поджимая под себя ноги с невероятной грацией, учитывая его габариты. Его хвост щелкает по меху, близко ко мне, но не слишком близко, и он протягивает мне мешочек. — Походный паек. Это немного, но я не оставлю тебя пока охочусь, пока не буду уверен, что с тобой все в порядке.
Я смотрю на мешочек. Я умираю с голоду и все еще дрожу, и я знаю, что еда поможет, но мой желудок скручивается в узел при одной мысли об этом. Что, если… что, если это уловка?
Челюсть Бека сжимается, когда я не тянусь за едой. Он трясет ею перед моим носом, а затем бросает на меня раздраженный взгляд.
— Тебе не нравятся походные пайки?
Я бы съела картон прямо сейчас. У меня урчит в животе, выдавая мои мысли, и Бек прищуривается, глядя на меня.
— Ешь.
Я с трудом сглатываю, потому что у меня текут слюнки. Все во мне отчаянно хочет есть, но я не могу заставить себя потянуться за едой.
— Эл-ли, — рычит он горлом.
Я знаю. Я знаю, что веду себя нелепо и напугана. Я сдерживаю слезы разочарования. Неужели он думает, что я хочу уморить себя голодом? Я хочу отчитать его, указать, что я не дура, но комок в горле не дает мне говорить.
— Это нелепо, — говорит он, и в его словах сквозит разочарование. — Нужно ли мне что-нибудь съесть, чтобы показать тебе, как это делается?
Я вскидываю голову и смотрю на него с надеждой.
Его глаза расширяются.
— И это все? Тебе нужно, чтобы я сначала это съел? — Когда я прикусываю губу, он берет одну из лепешек и с аппетитом откусывает от нее, жуя, затем снова протягивает мне мешок.
Я тяну руку, выхватываю надкусанный кусочек у него из рук и запихиваю его в рот, жуя так быстро, что крошки летят на перед моей кожаной туники. Мне все равно. Я просто хочу есть. Вкус у лепешки очень острый, так как ша-кхаи предпочитают острую еду, но это восхитительно. Я пытаюсь сглотнуть и откашливаюсь от набитого рта.
Бек протягивает мне бурдюк с водой, затем, поколебавшись, делает из него глоток, а затем протягивает его мне.
Я бросаю на него благодарный взгляд, выхватываю мешок у него из рук и делаю большой глоток.
— Ешь медленнее, — приказывает он мне. — Это не принесет пользы, если пища не попадет в твой желудок. — Он достает из мешка еще одну лепешку, откусывает от нее кусочек, а затем предлагает мне.
Мне требуется все, что у меня есть, чтобы снова не отобрать ее. Я заставляю себя осторожно взять еду у него, откусывая маленькие кусочки. Здесь нет никого, кто мог бы отнять это у меня. Я могу не торопиться, если мне нужно. Я отпиваю еще воды и откусываю кусочек. У меня болит живот от того, что я кладу в него еду, но я не собираюсь прекращать есть.
Бек просто наблюдает за мной, пока я жую. Когда я доедаю, он откусывает кусочек от пирожка и отдает его мне, и мы повторяем процесс еще дважды, пока он не убирает мешок с едой.
— Я бы дал тебе больше, но если ты съешь еще, то заболеешь. Мы выпьем чаю, а потом еще пирожков, когда твой желудок справится с этим.
В этом есть смысл. Я не протестую, когда он встает и кладет свежесобранный снег в мешок для кипячения, затем добавляет немного листьев.
— Так вот почему ты не ешь, Эл-ли? Потому что считаешь, что другие должны сначала съесть твою еду? — Он смотрит на меня, его пристальный взгляд напряжен.
Я не знаю, как ему объяснить, чтобы он понял. У меня снова перехватывает горло, и я пожимаю плечами.
— Это потому, что ты чувствуешь, что еда плохая? — Когда я не отвечаю, он продолжает гадать. — Что-то еще? Ты не доверяешь еде? — В ответ на мой едва заметный кивок он выглядит удивленным. — Кто-то давал тебе еду и забирал ее раньше?
Я опускаю взгляд на свои руки. На моих пальцах все еще остаются остатки жира, и мне приходится бороться с желанием облизать их, потому что мои пальцы грязные. Я вся грязная.
Бек подходит ко мне и низко приседает рядом. Он протягивает руку, и я смотрю на него с удивлением. Он просто сидит там, ожидая, и я знаю, чего он хочет. Я делаю глубокий вдох, стараясь быть храброй, и вкладываю свою руку в его. Его пальцы сжимают мои, и его рука теплая. обнадеживающе.
— Тебя кто-то кормил плохой едой в прошлом, Эл-ли? Так вот почему ты не будешь есть, пока я этого не сделаю?
Когда его рука держит мою, узел у меня в горле немного ослабевает.
— Больна, — говорю я ему почти шепотом. — Чтобы меня стошнило.