Ван Винан хотел было возразить, но, увидев, как комиссар Лекс вытаскивает из кобуры болт-пистолет, передумал.
– Значит мы партнеры, – обратился ван Винан к громиле с лазганом. – Как тебя зовут?
Напарник ван Винана, который был по меньшей мере на фут выше его, хмыкнул.
– Ну значит, Ворчун? – спросил ван Винан. – У меня есть к тебе предложение, Ворчун. Я неплохо владею лазганом. Я думаю, что мы могли бы поменяться. Ты возьмешь патроны, а я сохраню нам жизнь.
– Отвали, – ответил Ворчун.
– Хорошо, – согласился ван Винан. – Это распространенное выражение здесь, не так ли?
Ночь в городе развеивалась люменовыми башнями, равномерно расположенными вдоль главных магистралей, и слабым светом, просачивающихся из высоких зданий, но для города такого размеры улицы были пугающе тихими. Никаких машин. Никаких людей. Ничего.
Следуя приказам своих офицеров взводы штрафников начали расходиться в разные стороны. Наибольшие силы, включая взвод ван Винана, маршировали по широкому проспекту под эстакадами и железнодорожными путями, пока не достигли участка дороги, окаймленного с обеих сторон огромными каменными станами мануфактории. Именно здесь, в этом узком месте, был воздвигнут блокпост.
«Химера», которая выглядела старше самого Императора, стояла поперек дороги. Перед ней несколько сотен вандицианских гвардейцев поддержки в коричневой форме забаррикадировали улицу низкой стеной из мешков с песком и колючей проволоки, по обе стороны которой стояли два тяжелых болтера. Оставшиеся пятьдесят ярдов широкой улицы были покрыты дюжиной или более шипастых ловушек для автомобилей, наспех сооруженных из ржавых стальных балок.
Солдаты вспомогательных сил с бледными лицами выглядели изможденными, но, когда они увидели приближающихся легионеров, их лица просветлели – пушечное мясо прибыло.
Когда легионеры беспорядочно остановились, к офицерам подошла женщина. Ее светлые волосы были коротко острижены, а поверх своего худого тела, она носила черное кожаное пальто. На ее шее красовалась цепочка с инквизиторской розеттой.
– Я инквизитор Мариэтта Никова из Священной Инквизиции Императора, – обратилась она к Кирску и другим командирам взводов, стоявшим рядом с ним. – Пусть ваши люди займут позиции, чтобы мы смогли удержать эту дорогу. Затем я обращусь к ним с речью.
Кирск повернулся и рявкнул приказ своему взводу, который встал за линией мешков с песком и сменил вспомогательные силы. Ван Винан оказался в третьей шеренге, рядом с ним стоял Ворчун с лазганом. Один из солдат вспомогательных сил, рука которого была перебинтована, посмотрел на ван Винана, когда тот проходил мимо.
– Да защитит тебя Император, когда вернуться эти маньяки.
– Штрафники, – представившаяся инквизитором Никовой женщина, стояла на груде пустых ящиков из-под оружия и ее длинное пальто ритмично развевалось на теплом ветру. – Добро пожаловать в Мадарн, столицу Вандиции, мира, охваченного ересью, которая может расползтись по всему Империуму. Мы пришли сюда, чтобы очистить его, выжечь порчу во имя Бога-Императора. Вам, как штрафникам, дарована честь искупить свои грехи в Его глазах, и вы сделаете это здесь. Вы должны сдерживать еретиков в этом секторе города. Ни один из этих падших созданий не должен пройти мимо вас. Никто. Вы принесете последнюю жертву Императору, во имя этой миссии. Все понятно?
Штрафники ответили утвердительно, но ван Винану было интересно, понимали ли они силу, которую представляет эта женщина. Однажды он уже имел дело с Инквизицией и поклялся более никогда не приближаться к ним на расстоянии разлетающихся осколков. Они являлись воплощением бессердечия Империума Человечества, того самого бессердечия, которое вынудило его носить серый комбинезон исключительно для выполнения своего долга.
– Вы слышали Инквизитора, – раздался позади них рев комиссара Лекса. – Приготовьтесь сдерживать врага на расстоянии. Если они убьют вашего напарника, вы должны взять их оружие или боеприпасы и продолжить бой. Вы умрете от руки врага или от моей.
Звук заряжаемых лазганов заполнил воздух вокруг ван Винана, и он, склонив голову и помолившись, повторил ритуал, которой вдолбили в его голову еще молодым гвардейцем.
– О святой Император, даруй мне силу уничтожить Твоих врагов. Омой меня Своим божественным светом, чтобы он защитил меня ото тьмы.
– Думаешь это поможет? – спросил Ворчун, посмотрев на него.
– Не знаю, – ответил ван Винан, пожав плечами. – Но я побывал в большем количестве сражений, чем большинство. Я молился перед каждым из них и до сих пор не умер. Зачем рисковать?
Ворчун отвернулся, но ван Винан услышал, как он бормочет молитву Императору.
Первым признаком приближения врага стали крики. Они эхом разносились по жутко тихим улицам, отражаясь от стен и плотно стоящих башен вокруг них. Это не были гортанные боевые кличи, призванные вдохновлять и запугивать. Это раздирающие горло вопли, которые казались некой комбинацией агонии и экстаза, более походили на крики птиц-падальщиков. Встревоженные легионеры занервничали и обеспокоенно переглянулись.
Затем, из мрака улиц появились мужчины и женщины. Они были облачены в нечто похоже на одежду темно-красного цвета, но, когда они подошли ближе, ван Винан увидел, что все они оказались пропитаны кровью. Некоторые были одеты в коричневую форму вспомогательных сил Вандиции, другие в гражданскую одежду, но вся она блестела от густой, капающей крови. Вся их обнаженная кожа, лица, даже волосы оказались одинаково омыты и когда они бежали, красные полосы стекали по их безумным, бешеным лицам. Они кричали до хрипоты, широко раскрыв белые глаза. Ими овладело безумие, и они приближались.
– Срань Золотого Трона, – прошептал Ворчун рядом с ван Вином.
– Спокойно! – призвал комиссар Лекс. – Не стрелять!
Атакующие еретики были вооружены всем – от разбитых бутылок, до болт-пистолетов. Они бежали с такой жаждой боя, что едва замедлили шаг, достигнув ловушек для машин. Они лезли по ним, вокруг них, сквозь них. Некоторые, настолько обезумев, едва меняли свой курс и насаживались на зазубренную сталь. Разбитые бутылки и другие снаряды посыпались на легионеров, но началом сражения стал первый треск лазгана.
Выстрел произвел еретик, бежавший впереди. Женщина, содрогающаяся от болезненной эйфории, выстрелила из лазгана. Луч попал в легионера, испепелив его грудную клетку. Еще до того, как его безжизненное тело упало на землю, заключенные открыли ответный огонь.
– Я сказал ждать! – взревел комиссар Лекс, но это было бессмысленно. Легионеры в первых рядах яростно стреляли в приближающихся еретиков. Два тяжелых болтера, все еще управляемые незадачливыми солдатами вспомогательных сил, разразились отрывистыми очередями, осыпая ливнем гильз. Каждый пятый болт был трассирующим снарядом, который освещал улицу фосфоресцирующим белым светом.