Однако и после двадцати девяти жизней Майрон не мог облечь себя в фана. Не смог бы и после тысячи.
Время от времени ему встречались потомки эльфов. Их не всегда удавалось отличить с первого взгляда, однако они неизменно оказывались чуть красивее, чуть способнее, чуть мудрее и человечнее окружающих — зачастую себе на горе.
***
Трюм корабля заливала вода. Сверху продолжали доноситься взрывы и жужжание боевых самолётов. Лейтенант знал, что ему не выбраться, однако продолжал бороться за жизнь. По крайней мере, он сделал всё, что мог, и дал товарищам шанс. Однако очередная торпеда врезалась в корму перед ним, и его отбросило назад.
Уинэн представала перед ним каждый раз, когда его убивала вода — а так происходило в половине случаев. Увидев её, Майрон понял, что обречён.
«Откуда это в людях? — спросил он её. До конца оставались считанные минуты. — Неужели Илуватар сотворил их такими? За сотни и тысячи лет я и Мелькор не причинили Арде столько зла, сколько они умудрились за полвека. Нам никогда не приходили в голову такие страшные идеи».
Уинэн взяла на руки тело раненого лейтенанта.
«Кто знает, каким бы ты стал, если бы обладал их технологиями. Разве ты не убивал несогласных, не мечтал о единоличной власти над миром? Теперь ты понял, каково это — быть преследуемым?»
Майрон указал на номер на своей кисти и умер.
Освободившись от оков плоти, его дух проскользнул сквозь металлическую стену. Они с Уинэн остались одни под водой в меркнущем свете прожекторов тонущего эсминца и бликах пожара, бушевавшего на растёкшемся по поверхности топливе.
«В этой жизни с тобой случилось хоть что-нибудь хорошее?»
«Много чего, на самом деле. Вот, например, в 1916 я познакомился с одним талантливым англичанином… Скоро о нас услышит весь мир».
«Вовремя. Дагор Дагорат ближе, чем кажется».
«Сколько времени осталось?»
«У тебя — на одну человеческую жизнь».
«Только одну?» — воскликнул Майрон.
«Да, однако Отец предоставит тебе решить самому, как её провести. Кроме того, ты можешь отказаться от неё совсем и вернуться к собратьям в Чертоги Безвременья».
Майа покачал головой.
«Ну уж нет. Я жил с людьми со времён первого восхода солнца, хоть поначалу и презирал их, а теперь от них меня отличает только память. К тому же так хочется прочесть пару книг о себе, даже если меня выставят в них последним мерзавцем».
«Так кем бы ты хотел стать?»
«Тем, кем меня задумали — мастером».
***
В гавань Веллингтона заплыл кит. В столицах менее отдалённых от крупных мировых потрясений стран эта новость вряд ли появилась бы на первых страницах газет дважды, однако здесь её обсуждали целую неделю. Несмотря на шторм, горожане собирались на набережных и окрестных горах, вооружившись биноклями, чтобы взглянуть на величественное животное.
Джой тоже остановила велосипед и, подвесив на верёвке через плечо узкую коробку длиной в две трети её роста, вышла на причал.
Последние несколько дней мир состоял из оттенков синего и голубого. Ветер гнул деревья и вздымал воды пролива Кука, смешивая их солёные брызги с дождём. Джой переехала сюда только два года назад и ещё не привыкла к такому климату; она по-прежнему наслаждалась им. В отличие от других отважных зевак, она не пряталась ни под зонтом, ни под дождевиком, и даже куртку надела не по погоде лёгкую. «Англичанка», — верно догадывались прохожие, замечая её пренебрежение тёплой одеждой. Однако того, как безбоязненно она приблизилась к самому краю пирса, национальность объяснить не могла.
Уинэн показалась в волнах.
«Здравствуй, братец».
«Я знал, что найду тебя здесь», — улыбнулась девушка.
Бессловесное общение не требовало грамматики, а значит и обозначения рода у языковых единиц. Двусмысленности возникали в диалоге двух майар только при попытках «перевести» его на некоторые наречия детей Эру.
«Конечно. Я же должна проследить, чтобы этот малыш не поранился и не выбросился на берег».
Судя по погоде, Оссэ бушует неподалёку, а рядом с ним носится несколько майар Манвэ, решил Майрон. Отчего-то эти два острова на отшибе мира притягивали обитателей древней Арды; возможно, потому что здесь её облик сохранился лучше всего. Сюда же, повинуясь необъяснимому зову, стекались и многие перерождённые эдайн. Ходили слухи, что именно в Новой Зеландии в последний раз видели эльфов. Маори называли их патупайарехе и описывали как «бледных людей без татуировок».
«Я не буду спрашивать, с какой целью меня заключили в тело женщины, — продолжил Майрон. — Но для чего понадобилось на восемнадцать лет лишать меня памяти и портить мне зрение? — девушка указала на фиолетовые очки, выделявшиеся на контрасте с её чёрной курткой и короткими тёмными волосами. — Ответь мне, Уинэн».
«А ты как думаешь?»
«Со зрением я сама оплошала — нет больше моего всевидящего ока. А забвение понадобилось, чтобы я понял, каково это — быть человеком по-настоящему. Что ж, это ужасно. Могли бы хоть избавить меня от этого мучения каждый месяц…»
«Не жаловался бы ты, Майрон, — перебила Уинэн. — Вспомни прошлые жизни. В этой у тебя было всё, о чём ты мечтал, и мы всегда помогали тебе. Ты замечал это, хоть и не мог объяснить — считал, что родился под счастливой звездой. Помню, когда-то ты ненавидел море, а в этом обличии плескался в нём с большим удовольствием. Я наблюдала за тобой — поэтому тебя никогда не жалили медузы».
«Ты уверена?» — Джой приподняла штанину и показала отчётливый шрам на голени.
Уинэн присмотрелась.