– Они теперь со мной, – этой информации пока будет вполне достаточно.
– Знаешь, при желании, установить нужный адрес не проблема – вопрос времени.
– Догадываюсь. И-и? – «прям капитан очевидность и великий сыщик» – мы и так не собираемся ни скрываться, ни прятаться, переезжая с места на место, иначе не пришёл бы сюда. В следующий раз нам придётся встретиться всем вместе, вот только Лину не оставлю с ним наедине.
– И я выясню, где она находится. Найду её, – он шумно выдохнул, разжал кулаки и присел за стол, грузно опустившись в кресло.
«Неужели мирным путём решим всё? С трудом не верится» – хотя… Если быть честным с собой до конца, то муженёк не производит впечатление неадекватного человека, с которым не получится договориться. Его даже можно понять: он отстаивает свои интересы и не хочет потерять жену. По глазам заметно – любит её, любит и страдает от этого не меньше. Понять можно, безусловно. Понять и… наверное… посочувствовать?..
Но, нет… Мне плевать. Ничуть не жаль, а чужие душевные терзания никак не трогают и не волнуют, ведь я борюсь за ту же женщину – и справедливость восторжествует. Правда на моей стороне, про преимущество перед соперником вообще молчу. Какой из него конкурент? – так, временная помеха.
– Ну выяснишь, ну найдёшь… Ну а дальше-то что? – «ничего этим не добьётся». – Она не вещь, не рабыня и не твоя собственность, у неё есть право выбора, как жить, где и с кем.
– Выбор… – Егор нервно усмехнулся. – Тебя значит выбрала?
– Свободу выбрала, – точнее и не скажешь. – Свободу и любовь. Рядом с тобой Лина никогда не стала бы счастливой, никогда не воспринимала как своего мужчину, у вашего брака изначально не было перспектив на будущее, – что, в общем-то, не новость для муженька, судя по тому, как спокойно реагирует. И я не пытаюсь сделать ему побольнее, просто констатирую факты, а он и не отрицал истину.
– Ты-то чем лучше? Бросил её… беременную… – парирует. – Я не в курсе, какая история произошла между вами, она не рассказывала и на тему прошлого не откровенничала со мной, но выводы сами собой напрашиваются, и такое нельзя прощать – такое должно наказываться.
Как бы неприятно было слышать это, от правды никуда не деться. Конечно, можно заменить фразой «мы расстались», хотя суть останется той же.
– За эту ошибку я и так наказан, расплачиваюсь до сих пор, – имею в виду ситуацию в целом: причинно-следственную связь – с чего всё началось, как продолжилось и чем обернулось в итоге. – Три года я искал Лину и уже отчаялся увидеть её когда-нибудь снова. Про ребёнка вообще ничего не знал, – я не оправдываюсь, но зачем-то пояснил.
– Когда ей было плохо, я помог справиться с затяжной депрессией. Заодно решил финансовые проблемы, обеспечил их с Тёмой всем необходимым, а сына воспитывал как родного.
– Называй вещи своими именами: ты воспользовался ситуацией, преследуя другие цели – привязать её к себе любыми методами, заставить быть обязанной и даже испытывать вину за то, что не в состоянии ответить взаимностью. Она ведь вышла замуж от безысходности и не более того, а благодарность – не то чувство, на котором строится и держится семья.
– Страсти поутихнут… – Егор откинулся на спинку кресла и развернулся лицом к окну. – Реальная жизнь гораздо сложнее. Между супругами, в первую очередь, важны партнёрские отношения.
– Именно поэтому ты пытался изнасиловать Лину? – я не выдержал. Резко встал с дивана, подошёл к столу и опёрся ладонями на поверхность.
– Да не смотри так, самому тошно от своего поступка, – он взглянул на меня. Расстроенно и… обречённо?.. – С ними хоть всё в порядке? – «надо же, спросил про них... какая забота…».
– Лучше не бывает, – вспомнились слова моей девочки. Опять же, этим не провоцирую муженька, всего лишь озвучиваю факты.
– Давно это у вас началось?.. – «это» было выделено особой интонацией, с намёком на предательство, как я понял. Но...
Невозможно разрушить то, чего никогда не существовало в глобальном смысле.
– Мы с ней не перестали любить друг друга. Это не измена тебе, не обман, это и есть та самая реальная жизнь, – крою его же аргументами.
– Что ты хочешь, Артём Разумовский? – вздохнул Егор, а голос прозвучал устало, отстранённо и, как показалось, равнодушно, словно смирился (такое поведение ещё больше настораживает и вызывает подозрения).